Бахтин Михаил Михайлович

Михаил Бахтин родился в семье служащего Орловского коммерческого банка, учился в гимназиях Орла, Вильны (1906-1912) и Одессы, на историко-филологическом факультете Новороссийского университета в Одессе (1913-1918), а затем Петроградского университета, где занимался на кафедрах классической филологии и философии; своими учителями считал Ф.Ф. Зелинского и А.И. Введенского. Не окончив университетского курса, М.М. Бахтин в 1918-1920 годах преподавал в единой трудовой школе в городе Невеле Витебской губернии, где вокруг него сложился кружок, получивший название «невельской школы» философии (М.И. Каган, Л.В. Пумпянский, М.В. Юдина, В.Н. Волошинов). В невельской газете «День искусства» от 13 сентября 1919 года появилась первая печатная работа Бахтина — статья «Искусство и ответственность». В 1920-1924 года преподавал в Витебске всеобщую литературу и музыкальную эстетику в консерватории и педагогическом институте.

Невель и Витебск — время философского становления Бахтина. Из написанного в эти годы сохранились неполные тексты двух больших трудов (оба опубликованы посмертно и озаглавлены публикатором): «К философии поступка» и «Автор и герой в эстетической деятельности». Обе работы — части обширного замысла, сверхзадачей которого был пересмотр оснований западноевропейской философии нового времени и ее последних результатов — течений и школ начала 20 в., прежде всего различных вариантов философии жизни и неокантианства марбургской и баденской школы. В то же время эти результаты учитываются и синтезируются нравственной философией Бахтина.

Пафос преодоления «дурной неслиянности культуры и жизни» роднит ее с традицией русской религиозной философии соловьевской школы, но стиль философствования, более строгий и дисциплинированный терминологически, отделяет ее от этой традиции. Для характеристики своего замысла Бахтин пользуется аристотелевским понятием «первой философии», что означает новую онтологию и открытие новой философской эпохи. Такова была заявка, осуществившаяся лишь фрагментарно: ранние труды ученого остались незавершенными и неопубликованными. Но философский синтез, достигнутый в них, широк: самобытные начала русских религиозно-нравственных учений соединились здесь с переработкой европейских концепций, среди которых в проблематике Бахтина явственно различаются следы восприятия феноменологии Гуссерля, неокантианства марбургской школы, персонализма М. Шелера, разных течений философской жизни.

В целом бахтинский пафос бытия как живого события («событие бытия» — одно из его основных понятий) сближает его с тенденциями нарождавшегося русского и европейского экзистенциализма. Продолжением и наиболее развернутым выражением нравственной онтологии Бахтина явилась его философская эстетика в труде об авторе и герое. Задача исследования определяется здесь как «феноменологическое описание» основной ситуации чистого отношения одного человека к другому. Но классическая проблематика переводится на радикально новый язык: отношение «я» и «другого» предстает как отношение автора и героя. Существо же отношения определяется как «эстетическое спасение», и весь язык описания насыщается теологическими понятиями. «Автор и герой...» явился в начале пути Бахтина наиболее емким синтезом оснований и уровней его мыслей: фундаментальная эстетика исходит здесь из нравственной философии и вновь переходит в нее, в глубине же построения ощущается в значительной степени скрытая и проступающая главным образом через язык описания религиозно-философская христианская основа этой архитектоники бытия.

На всем дальнейшем своем пути Бахтин уже не вернется к столь прямому и чистому философствованию, какое являют два его ранних труда. Работа его в 1920-е годы переключается на теорию литературы и философию языка, обнимаемые широким бахтинским понятием «эстетики словесного творчества». От нравственной философии к философской эстетике и от нее к эстетике словесного творчества — путь эволюции Бахтина. Весной 1924 он возвращается в Петербург-Ленинград, где в последующие годы иногда выступает с докладами и лекционными курсами в домашних философских кружках. Эта устная деятельность стоила ему ареста в декабре 1928. Попытка начать печататься не удается — большая теоретическая статья по методологии литературоведения «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» написанная в 1924 для журнала «Русский современник» не увидела свет, поскольку журнал был закрыт властями в конце года. Но во второй половине десятилетия он публикует ряд книг и статей под именами своих друзей — И. И. Канаева, В. Н. Волошинова (книги «Фрейдизм», 1927, «Марксизм и философия языка», 1929, и серия статей) и П. Н. Медведева («Формальный метод в литературоведении», 1928).

Вопрос о формах участия Бахтина в написании этих работ остается дискуссионным, но сам факт участия считается установленным. В этих «девтероканонических» (по С. С. Аверинцеву) работах освоение новых областей исследования (прежде всего философской лингвистики и литературоведческой методологии) идет под прикрытием сдержанно и корректно используемой марксистской фразеологии. Характерные черты этого цикла работ — их полемический характер (это прежде всего острая критика формальной школы в теории и истории литературы) и усвоение социологического языка эпохи, отчасти сохраняющегося далее в книге о Достоевском и работах 1930-х годов, но исчезнувшего у позднего Бахтина.

Итогом 1920-х годов стали изданные, наконец, под собственным именем «Проблемы творчества Достоевского» (1929; начало работы над книгой относится еще к Витебску). Предложенная здесь концепция полифонического романа Достоевского представила совершенно новый взгляд на творчество писателя, обоснованный на фоне движений в европейской эстетике конца 19 — начала 20 вв., означенным именами Ницше, Вяч. Иванова, отчасти Д. Лукача (как автора «Теории романа», 1916). В философский мир Бахтина в этой книге вошла идея диалога, понятого Лукачем нетрадиционно как универсальная характеристика бытия: «Быть — значит общаться диалогически». Возникшая независимо диалогическая идея Бахтина соотносится с развивавшимися одновременно религиозно-экзистенциальными концепциями бытия как диалога у немецких мыслителей, прежде всего М. Бубера, а также Ф. Розеншвейга и Ф. Эбнера. Идея диалога существенно изменила раннюю бахтинскую теорию автора и героя и породила парадоксальный тезис об их диалогическом равноправии в полифоническом романе, вызвавший много споров. В связи с вопросом о «слове у Достоевского» в книге разработана общая теория прозаического слова и его типов и развито понимание слова как высказывания (по своей природе диалогического), положившее начало новой философской стилистике, которой позднее Бахтин даст название металингвистики.

24 декабря 1928 Бахтин был арестован по делу ленинградского религиозного кружка «Воскресение». 22 июля 1929 постановлением коллегии ОГПУ был осужден как участник «нелегальной организации правой интеллигенции» на пять лет с отбыванием наказания в Соловецком лагере, затем лагерь был заменен высылкой в Казахстан. Тем не менее «Проблемы творчества Достоевского» вышли в свет, это случилось, когда их автор находился под следствием; чуть позже, в 1930, были напечатаны два его предисловия к XI и XIII тт. Полного собрания художественных произведений Л. Н. Толстого. С тех пор, вплоть до 1963, ни строчки, написанной Бахтиным, в печати не появилось.

В 1930-1936 находился в ссылке, а затем — на поселении в Кустанае, где работал экономистом в райпотребсоюзе. Там же, в Кустанае, была написана книга «Слово в романе», открывающая ряд работ по теории романа, ставшей главной темой его творчества в 1930-е годы. По возвращении из ссылки в течение двух семестров 1936-1937 преподавал в Мордовском педагогическом институте в Саранске (занимал должность доцента). Летом 1937 приехал в Москву, где долгое время жил без прописки, до осени 1946 преподавал русский язык и литературу, немецкий язык и историю в Кимрах (более чем в 100 км к северу от Москвы). В 1937-1938 была написана книга «Роман воспитания и его значение в истории реализма», в центре которой — творчество Гете. Книга была сдана в издательство «Советский писатель», но не вышла; рукопись в дальнейшем была утрачена, сохранились только обширные подготовительные материалы к ней. Одним из наиболее продуктивных результатов работы над темой романа воспитания была теория «хронотопа», т. е. пространственно-временной модели мира в литературе (самый термин Бахтин создал для теории литературы, усвоив его из математического естествознания, непосредственно же заимствовав у А.А. Ухтомского).

Свои разработки 1930-х годов на эту тему автор оформил в конце жизни в большое исследование «Формы времени и хронотопа в романе». Ведущим направлением работы ученого в 1930-е годы являлась историческая поэтика, в особенности поэтика жанров, прежде всего — романа. В статьях «Из предыстории романного слова» (1940) и «Эпос и роман» (1941; первоначальное название — «Роман как литературный жанр») предпринят неявный (не выраженный открыто в тексте статей) пересмотр гегелевской идеи романа как буржуазной эпопеи. Этим теория романа Бахтина скрыто противостояла взглядам на роман, представленным в работах тех же 1930-x годов Лукача, следовавшего гегелевской концепции и переосмыслявшего ее применительно к современности.

Итогом 1930-х годов стала рукопись «Франсуа Рабле в истории реализма» (1940). Пользуясь официально признанными в советской идеологии второй половины 1930-х годов категориями реализма и народности, Бахтин развернул картину низовой смеховой культуры средних веков и Ренессанса как мощной народной оппозиции («смеющегося народного хора») официальной власти и признанной ею системе ценностей. Характеристика народной смеховой культуры, понятой как основной источник книги Рабле, стала открытием Бахтина в медиевистике и раблезистике. В работе развернута философия смеха как миросозерцательного явления и дана теория карнавала не только как локального исторического факта, но и как универсального феномена мировой культуры, многообразно на нее воздействовавшего: идея «карнавализации литературы», проявившаяся позднее во второй редакции книги Бахтина о Достоевском.

Осенью 1946 Бахтин поселился в знакомом для себя Саранске, где оставался до осени 1969. Здесь он преподавал, а позднее заведовал кафедрой всеобщей литературы в Мордовском педагогическом институте (потом университете), вплоть до выхода на пенсию в 1961. В ноябре 1946 защищал работу о Рабле как диссертацию в Институте мировой литературы в Москве, но надежда издать ее книгой оказалась неосуществимой: неопубликованная работа была подвергнута идеологической критике в советской печати, и на предложение о присуждении диссертанту докторской степени, выдвинутое на защите оппонентами, последовал официальный отказ.

В текстах 1950-х годов, писавшихся без надежды на опубликование, развивал темы металингвистики, в том числе оригинальную теорию речевых жанров («Проблема речевых жанров», 1953) и теорию текста, полемически соотносящуюся с формирующимся течением отечественного структурализма («Проблема текста», 1959). Одновременно накапливаются материалы для существенной переработки книги о Достоевском, осуществленной в 1961-1962. Исторические изменения в стране создают условия для прорыва, какой, наконец, происходит с новым изданием книги в 1963 под измененным названием — «Проблемы поэтики Достоевского». Следом за нею выходит «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965). В ближайшие следующие годы появляются переводы обеих книг на иностранные языки, и начинается эпоха могучего влияния Бахтина на отечественную и мировую гуманитарную мысль.

Осенью 1969 Бахтин вернулся в Москву, где оставался до конца своей жизни. В последних текстах («Из записей 1970-1971 гг.», «К методологии гуманитарных наук», 1974) он заново обратился к темам своего раннего творчества: философская антропология, проблема автора. Эти тексты имеют лабораторный характер; как материалы к большой работе, разные темы переплетаются и пересекают друг друга, благодаря чему именно в этих поздних текстах открывается контекстуальное целое бахтинской мысли. Главная тема Бахтина в этих поздних работах расширяется до обоснования философских основ всей обширной сферы гуманитарно-филологического мышления. Теоретические работы Бахтина собраны в посмертно изданных книгах — «Вопросы литературы и эстетики» (1975), «Эстетика словесного творчества» (1979) и в т. 5 Собрания сочинений автора (1996).

Автор: С.Г. Бочаров