Траги́ческое, или трагизм, эстетическая категория, обязанная своим названием жанру трагедии, но относящаяся не только к нему; разновидность возвышенного, выражаемая в искусстве позитивно неразрешимым конфликтом, влекущим за собой гибель либо тяжелые страдания достойных, заслуживающих глубокого сочувствия людей.
Будучи эстетическим, трагическое переживание зрителя или читателя увенчивается соответствующим катарсисом – очищением, т. е. облегчением, связанным с наслаждением, что, по мнению Аристотеля, способствует воспитанию высоких гражданских и человеческих чувств. Трагическое необязательно предполагает смерть главного героя, однако безысходные страдания для него неизбежны (пушкинский Сальери или Хлудов в «Беге» М. А. Булгакова; для Арбенина в «Маскараде» М. Ю. Лермонтова спасительным оказывается безумие).
Аристотель видел источник трагического в ошибке героя, совершающего преступление по незнанию, но практика античной трагедии была шире. Так, Антигона Софокла сознательно нарушает запрет Креонта хоронить тело ее преступного брата Полиника. Впоследствии Гегель трансформировал аристотелевское понятие ошибки в концепцию трагической вины. Практика мировой литературы доказывает, что источником трагического могут быть и ошибка и вина героя, но такие, которые оборачиваются в итоге против него самого (Макбет у Шекспира, Борис Годунов у Пушкина), непримиримые противоречия в его сознании (многие герои Ф. М. Достоевского, чьи романы Вяч. И. Иванов назвал «романами-трагедиями»), иногда усиливаемые безвыходной ситуацией («Пир во время чумы» Пушкина), и всякого рода непреодолимые внешние обстоятельства, в том числе глобально-исторические («Тихий Дон» М. А. Шолохова). Герой может иметь трагическую судьбу, не осознавая этого (Фауст у И. В. Гете). Возможна общая трагическая тональность произведения, особенно в лирике, отчасти в лиро-эпике (например, в стихах Н. А. Некрасова о крестьянстве), и трагическая картина мира в целом: в «Старшей Эдде» с ее мотивом гибели богов (новое возникновение жизни после сжигающего все пожара – позднейшая концовка), у многих романтиков и модернистов, у экзистенциалистов. Реалистов 20 в., склонных к трагической концепции бытия, это сближает с модернизмом, особенно на Западе. Внутренний конфликт (в сознании героя) не характерен и всегда недостаточен для шекспировской трагедии, даже в «Гамлете» не он составляет основу действия; зато он весьма показателен для французской и испанской трагедии 17 в. Классицизм в лице Корнеля утвердил конфликт чувства и долга как предпочтительный, но ценности государственного порядка ставились выше личных.
К трагическому иногда приближается драматическое. Это как бы ослабленное трагическое: конфликт и его развитие отличаются значительным напряжением, но все же не так остры, развязка обычно более благополучна. Однако В.Ф. Ходасевич, говоря о драме и трагедии, тонко подметил не количественное, а качественное отличие признаков первой от признаков второй – отсутствие катарсиса: «Драма ужаснее трагедии, потому что застывает на ужасе» («Об Анненском», 1921). Драматическое содержание присуще ряду лучших произведений русской литературы, включая «Мастера и Маргариту» Булгакова.
Автор: С.И. Кормилов