Лонгфелло Генри Уодсуорт

Лонгфе́лло (Longfellow) Генри Уодсворт (27 февраля 1807, Портленд, Мэн — 24 марта 1882, Кембридж, Массачусетс), американский писатель, поэт-романтик.

Современник блестящей когорты классиков-строителей национальной литературы США — Купера, Готорна, Мелвилла, Эдгара По, Уитмена и других — Лонгфелло намного превзошел всех их прижизненной славой. Его сочинения выходили головокружительными по тем временам тиражами. Разнообразные почести сыпались со всех сторон. Стихи его читали наизусть. Во время европейского путешествия конца 1860-х годов Лонгфелло удостоился личной аудиенции самой королевы Виктории. 75-летний юбилей поэта отмечался по всей стране как национальный праздник, а после смерти он оказался единственным американцем, чей бюст установлен в «Уголке поэтов» Вестминстерского аббатства в Лондоне.

Наследник славного рода, чьи представители были в кругу первых поселенцев, приставших еще в 1620 к американским берегам на борту легендарного судна «Мейфлауэр», внук офицера революционной армии Джорджа Вашингтона и сын преуспевающего адвоката, Лонгфелло с самого начала вступил на стезю, обещающую блестящую гуманитарную карьеру. Из частной школы он перешел непосредственно в престижный Боудойнский колледж (где учился вместе с Готорном), а затем, после трехлетних странствий по Европе, вернулся в alma mater профессором языков и литературы, а также хранителем местной библиотеки. Здесь он преподавал в 1826-1829, а после очередного паломничества в Старый Свет получил приглашение в еще более престижный Гарвард, где и завершил в 1854 свою педагогическую карьеру. В эту пору Лонгфелло сделался заметной и влиятельной фигурой в Кембридже — бесспорной тогда общественно-культурной столице Америки (правда, в отличие от новых соседей — Эмерсона и Торо, Готорна и Уитьера, участия в гражданской жизни избегал, что принесло ему репутацию «брамина»).

Лонгфелло рано приобщился к стихотворчеству. На литературном поприще он отличался необыкновенной плодовитостью — за сорок лет активной творческой деятельности выпустил десять сборников стихов («Ночные голоса», 1839, «Башня в Брюгге и другие стихотворения», 1845, «Рассказы придорожной гостиницы», 1863, «Крайний предел», 1880, и др.), два романа («Гиперион», 1839, и «Кавана», 1849), две исторические поэмы («Эванджелина», 1847, и «Сватовство Майлза Стендиша», 1858), а также первый в США перевод на английский «Божественной комедии» (1865-1867).

Ясно, что не обилием публикаций питалась слава автора.

В демократической Америке именно Лонгфелло, а не, скажем, радикальный реформатор стиха Уитмен стал первым по-настоящему демократическим поэтом. Его ритмы и строфика были внятны любой, в том числе простонародной, аудитории, и недаром так любил он балладу — самый популярный поэтический жанр.

Далее, его стихи были чрезвычайно созвучны умонастроениям нации во времена всеобщей веры в возможности Америки и упований на счастливую будущность. Безграничным оптимизмом (какового не сдерживают даже личные драмы: поэт рано потерял молодую красавицу-жену) — дышат чеканные строки «Псалма жизни» (1839) и исторической баллады «Скачка Пола Ревира» (1863) — стихотворений, вошедших в школьные программы еще при жизни автора и остающиеся там (а также во всех антологиях американской поэзии) и поныне. Большой знаток европейской культуры, составитель объемистой антологии «Поэзия и поэты Европы» (1845), Лонгфелло и в произведениях своих нередко следовал, иногда на грани эпигонства, английским и немецким образцам, что, кстати, отметил в своей желчной, но ничуть не поколебавшей популярности автора статье «Лонгфелло и другие подражатели» Эдгар По. Во многом гениальный создатель «Ворона» был прав, но упустил главное: под пером Лонгфелло испытанные формы обретали совершенно новое звучание, ибо по самому своему духу его творчество существенно отличается от творчества близких европейских предшественников. В этом смысле его поэзия рельефно, быть может, с максимальной чистотой, воплотила национальные черты американского романизма. В представительных своих явлениях это материально-предметное и это жизнерадостное искусство, в нем и намека нет на характерно-романтический разрыв между идеалом и действительностью. Точно так же, с охотою обращаясь, как и все романтики по обе стороны океана, к прошлому, Лонгфелло далек от противопоставления поэтической старины скучной прозе современности, по сути дела граница между эпохами у него стерта.

Все эти черты миросозерцания и поэтики с наибольшей полнотой выразились в «Песни о Гайавате» (1855) — произведении, которое закрепило за автором славу первого поэта Америки в момент появления и обеспечила ему стойкий посмертный авторитет.

Это может показаться странным, ибо особых поэтических открытий в «Песне» нет. Задумав создать «индейскую Эдду», Лонгфелло по привычке использовал готовую форму — на сей раз нерифмованный четырехстопный хорей с женскими окончаниями финского эпоса «Калевала». Трактует, правда, болезненную для Америки тему взаимоотношений аборигенов с белыми автор оригинально, но жертвой поэтического вымысла становится реальная история. Читателю явлена совершенно идиллическая картина братания — индейский вождь Гайавата (за ним стоит доподлинная фигура объединителя ирокезских племен в 16 веке) гостеприимно встречает «наставника бледнолицых», а тот, в свою очередь, широко раскрывает ему объятья: «Мир тебе, о Гайавата!».

Что же остается? Остается, как говорил автор замечательного перевода поэмы на русский Иван Бунин, «красота девственных лесов и прерий». Остается цельность героических характеров. Остается светлая романтическая печаль по ясной и красивой жизни первобытных племен, гармонию которой не могут нарушить никакие, даже самые кровавые битвы. Смерть, согласно миросозерцанию мифа, всегда прорастает новой жизнью. А поскольку у Лонгфелло мечта всегда дружит с явью, а прошлое вовсе не отделено непроходимой стеной от современности, то и гармония былого как бы осеняет настоящее.

По словам Пушкина, любой зрелой литературе требуются почва и предание, запечатленные в фольклоре. Американская литература такой почвы была, по существу, лишена — индейские мифы доколониальных времен начали входить в культурный обиход нации лишь в начале 19 века и на художественное сознание народа непосредственного воздействия практически не оказали. Историческая заслуга Лонгфелло в том и состоит, что совершенно независимо от правдивости и даже правдоподобия лиц и сюжетов «Песни о Гайавате» он как бы задним числом построил фундамент национальной литературы.

Автор: Н.А. Анастасьев