Псковские летописи

Псковские летописи в основном содержат записи о местных событиях. Записи об общерусских событиях появляются только с XV века, но внимания им уделено гораздо меньше. Основные темы:

Особое место занимает описание военных походов и борьбы с немцами, что связано с пограничным положением Пскова: приидоша Немци ратью къ Пскову и стоявъше оу города 3 дни, и отъидоша съ срамом.

Помимо исторической, псковские летописи имеют и художественную ценность. Д.С. Лихачев писал про псковские летописи XVII века: «Простота разговорного, лишенного риторических украшений языка, проникновение фольклора, рассказы очевидцев, используемые в записях, — все это продолжает составлять характерную черту новгородско-псковских летописей».

Летописание во Пскове началось достаточно поздно, в XIII веке: именно в это время здесь наблюдался экономический подъем и, как следствие его, стремление к политической независимости от Новгорода, что во многом обусловило необходимость ведения собственного летописания. Первое известие, попавшее в летопись из местных записей, то есть собственно псковское, читается во 2-й псковской летописи под 1238 годом: «Псковичи избиша <побили> Литву на Камнѣ засадою, октября 25». Регулярно же записи велись только начиная с XIV века

Центром летописного дела в XV веке была церковь Св. Троицы, в которой также хранились в специальном ларе все важнейшие документы Пскова, в том числе отчеты и реляции, представляемые на вече. Часть летописных записей считается заимствованной из этих документов, о чем свидетельствуют случаи включения в известия прямой речи, которая явно списана из официальных сообщений, например в Погодинском списке под 1499 годом читаем: «и великии князь Иван Васильевич на наших посадников и бояр опалился: чи не волен яз въ своем вноуке и оу <в> своих дѣтех; ино кому хочю, тому дамъ княженство».

Летописи в некотором смысле были официальными документами и могли иметь определенную юридическую силу. Так, в 1510 году, давая ответ посланнику великого князя Василия III, псковичи говорили, ссылаясь на материал летописи: «Тако в <у> нас написано в лѣтописцех <в летописях>, с прадеды его и з дѣды и со отцем его крестное целование с великими князьми положоно, что нам псковичам от государя своего великого князя ... и нам от него не ити не в Литву ни в Нѣмцы; а нам жити по старинѣ в добровольи».

Псков на гравюре 1582 года

Процессом летописания руководили, по-видимому, «местные выборные вечевые должностные лица — сначала сотские, а потом посадники, когда к началу XIV века должность посадника стала фактически выборной». В пользу этого свидетельствует тот факт, что именно в начале XIV века в записях часто упоминается деятельность посадников, особенно — в связи с городским строительством. В этом заключается своеобразие псковских летописей: обычно летопись велась при князе или при епископе (владыке). Позже, когда посадников в Пскове стало несколько и они быстро сменялись, управлять летописанием могли также вечевые дьяки и, возможно, ларник — «заведующий ларем» церкви Святой Троицы. После 1510 года, когда Псков фактически утратил независимость, летописание продолжало вестись при разных монастырях и церквях.

Погодин Михаил Петрович

Псковские летописи неоднократно публиковались. Впервые издание осуществил профессор Московского Университета М. Погодин в 1837 году. Однако в распоряжении Погодина было всего 3 списка летописи, и в качестве основного он выбрал не самый древний из них — Архивский 2-й середины XVII века. Тем не менее, издание оказалось вполне успешным — не в последнюю очередь благодаря тому, что Погодин практически не исправлял текст и придерживался Архивского 2-го списка на протяжении всей летописи.

Второе издание осуществилось силами Археографической комиссии, которая работала уже с 11 списками. В качестве отдельного памятника выделилась 2-я псковская летопись (Синодальный список XV века), которую издали отдельно в 1851 году в V томе Полного собрания русских летописей (ПСРЛ). 1-я псковская летопись была напечатана несколько ранее, в 1848 году в IV томе ПСРЛ, и именно к ней возникло больше всего претензий: издатели не определились заранее, какой из списков считать основным, и брали разные известия из разных списков. Фактически это лишило издание научной ценности.

Именно поэтому в первой трети XX века встал вопрос о переиздании, которое стало возможно во многом благодаря текстологической работе, проделанной А.Н. Насоновым. Насонов исследовал 24 списка, выявил, какие из них максимально близки к оригинальным сводам или являются таковыми, а какие представляют собой позднейшие копии. В результате ученый выяснил, что существовала отдельная 3-я псковская летопись. Первый том с 1-й псковской летописью вышел в свет в 1941 году. Великая Отечественная война надолго задержала издание второго тома, который опубликовали лишь в 1955 году. Он содержал 2-ю и 3-ю псковские летописи.

Все 25 списков псковских летописей подробно описаны А.Н. Насоновым.

1-я псковская летопись представлена основным Тихановским списком XVII века. В рукописи всего 88 листов, на лл. 9-88 об. читается 1-я псковская летопись. Текст ее написан одним почерком — полууставом первой половины XVII века, который несколько отличается от почерка на лл. 2-8 об.: почерк на лл. 9-88 об. более прямой, что может быть объяснено подражанием древнему оригиналу. Кроме того, обозначение цифры 90 в тексте 1-й псковской летописи указывает на древность оригинала летописи и относит его к XIV-XV векам. Начинается 1-я псковская летопись с Повести о Довмонте в ее летописной редакции. Последнее известие в Тихановском списке относится к 1469 году.

Кроме того, особое ответвление 1-й псковской летописи представляют списки Погодинский 1-й конца XVI века и список Оболенского первой половины XVII века. В обоих излагается история Пскова за 1447-1547 годы.

2-я псковская летопись существует только в одном списке — Синодальном, который читается в рукописном сборнике Синодального собрания № 154. В рукописи 307 нумерованных листов и 4 листа чистых ненумерованных. Практически весь сборник написан одним почерком — полууставом конца XV века. На лл. 154–224 об. находится Псковская 2-я летопись. В начале летописи читаются Житие Александра Невского и Повесть о Довмонте (первое не имеет даты, второе помещено под 6773 (1265) годом). Последнее известие в летописи относится к 1486 году и оборвано на полуфразе. Далее в рукописи идут другие произведения. На основании того, что почти весь сборник написан одним почерком, А. Н. Насонов сделал вывод, что он писан одним лицом, таким образом, это не оригинал, а копия 2-й псковской летописи, которая кончалась на известии 1486 года.

Основной ее список — Строевский. Это рукопись XVI века В нем 239 нумерованных исписанных и 3 чистых листа. Последняя запись относится к 1567 году. Начиная с известия 6773 (1265) года, в известиях 6774, 6775, 6779, 6780 (1272) годов в тексте читается Повесть о Довмонте. До конца известия 7064 года (1556), л. 214 об., рукопись писана одним почерком, далее текст имеет характер приписок, причем почерки меняются. Судя по водяным знакам, рукопись могла быть написана около 1560 года, а приписки сделаны позднее основного текста.

Строевский список лег в основу оригинала, с которого был списан Архивский 2-й список 3-й псковской летописи. Рукопись Архивского 2-го списка содержит 243 листа, исписанных скорописью середины XVII века, а также 3 чистых листа. На обороте третьего чистого листа сделана запись о том, что рукопись принадлежала стольнику Василию Никифоровичу Собакину, а создана была трудами Ондрюшки Ильина, по прозвищу Коза. Под 6773 (1265) годом читается Повесть о Довмонте, как и в Строевском списке.

По предположению А.Н. Насонова, в основе всех дошедших до наших дней псковских летописей лежал единый источник — псковский летописный свод, созданный в 50-х или в начале 60-х годов XV века.

Этот свод был летописной компиляцией, которая, помимо местных записей, включала в себя выдержки из хронографического материала, сокращенного Новгородско-Софийского свода (то есть Софийской 1-й и Новгородской 4-й летописей) и Новгородской 5-й летописи. Кроме того, в рассматриваемом своде содержался ряд полоцких, смоленских и литовских известий, также взятых из какого-то особого источника. У этого свода было своеобразное предисловие — летописная редакция Повести о Довмонте, литовском по происхождению князе, который сбежал в Псков, крестился там, получил христианское имя Тимофей, а затем на протяжении 33 лет, с 1266 по 1299, весьма успешно княжил во Пскове, совершив ряд победных походов на литовские и ливонские земли. Княжение Довмонта-Тимофея имело очень большое значение для города, так как именно в этот период были заложены основы независимости Пскова от Новгорода.

К сожалению, существование этого свода именно в таком составе в недавнее время было оспорено Г.-Ю. Грабмюллером.

С бо́льшей надежностью можно говорить о существовании свода 1464 года, который лежит в основе свода 1469 года, представленного Тихановским списком 1-й псковской летописи, а также свод конца 80-х годов XV века, копией с которого является Синодальный список 2-й псковской летописи. Свод 1464 года заканчивался известиями о том, как псковичи пытались добиться самостоятельной епископии во Пскове, чтобы не быть зависимыми от новгородского владыки. Возможно, с этими событиями и связано создание свода. Свод 1469 года, по мнению Насонова, мог быть составлен кем-то, близким к купеческому старосте, так как только в Тихановском списке в записях за последние годы несколько раз упоминаются «купецкие старосты».

Что касается Синодального списка, то он резко отличается от остальных как по политической окраске — он целиком и полностью одобряет деятельность великого князя московского и его наместников, — так и по составу. В частности, автор свода, лежащего в его основе, активно использовал устные рассказы современников о тех или иных событиях. Так, в известии за 1486 год летописец сообщает: «Князь великыи Иванъ Васильевич разгнѣвася паче перваго на князя тферского <тверского> Михаила Борисовича, а не вѣмы <не знаем> про что, то богъ вѣдает и они сами в себѣ. Токмо нѣчто мало слышах <только кое-что я слышал> от етера <некоего> мужа...<далее рассказывается о сути конфликта московского и тверского князей>». Интересна и судьба этого свода, то есть 2-й псковской летописи, правда, скорее, в негативном смысле: в отличие от остальных сводов, он не копировался и не продолжался летописцами, почему и дошел до нас только в составе Синодального сборника. Насонов предполагает, что это связано с его трактовкой так называемого «смердьего дела», или восстания смердов 1483-1486 годов: псковский посадник заключил со смердами грамоту, не посоветовавшись с остальными псковичами, что вызвало бурное недовольство последних.

С наибольшей степенью достоверности восстанавливается свод 1481 г., предположение о существовании которого сделал А.А. Шахматов на основании исследования Строевского списка 3-й псковской летописи. Ученый заметил, что правописание в части до 1481 года резко отличается от правописания после, примерно с л. 201 об.: исчезают псковские диалектные черты, в обилии встречающиеся в первой части. Помимо этого, «характер … летописи резко изменяется после 1481 года:... она становится краткою, отрывочною», известия напоминают краткие выборки из более обширного свода. Шахматов объясняет это тем, что до 1481 года включительно в Строевском списке передан источник XV века.

Именно свод 1481 года лежал в основании псковских летописных сводов XVI века: свода 1547 года, представленного списками Погодинским и Оболенского 1-й псковской летописи, и свода 1567 года, оригиналом которого является Строевский список 3-й псковской летописи.

Свод 1547 года в целом отличался сочувственным отношением к власти московских великих князей, однако в нем весьма резко порицалась деятельность московских наместников. По предположению Шахматова и Насонова, создателем, или редактором, или хотя бы лицом, причастным к составлению свода 1547 года, был монах псковского Елиазарова монастыря Филофей, известный прежде всего своими посланиями к дьяку великокняжеских наместников во Пскове М.Г. Мисюрю Мунехину. В одном из них — Послании на звездочетцев — Филофей формулирует получившую широкое распространение теорию «Москва — третий Рим», согласно которой именно Россия, а точнее Москва, оказывается новой опорой христианства, после того, как Рим и Царьград (Константинополь) утратили эту роль. Говорить об авторстве Филофея позволяет идейная близость его посланий и свода 1547 года, а также некоторые текстологические совпадения.

Однако эта точка зрения не является единственной и может быть оспорена. Так, Ф.Ш. Гарифулин, вслед за В.С. Иконниковым, считает, что создание свода 1547 года так или иначе связано с игуменом Псково-Печерского монастыря Корнилием, автором Повести о Псково-Печерском монастыре (редакции 1531 года), который был казнен по приказу Ивана Грозного в 1570 году, по преданию — из-за того, что велел построить вокруг монастыря неприступную стену, что насторожило мнительного царя и дало ему повод подозревать Корнилия в измене. Основной аргумент Гарифулина состоит в том, что в своде 1547 года под 1519 читается известие о постройке Псково-Печерского монастыря, текстологически, стилистически и по политической окраске очень близкое Повести Корнилия о Печерском монастыре.

С бо́льшей уверенностью можно говорить о авторстве Корнилия по отношению к своду 1567 года, оригиналом которого является Строевский список 3-й псковской летописи. Этот свод наиболее отрицательно характеризует деятельность как московских князей, так и их наместников. В последней части свода с 1556 года известия представляют собой приписки, сделанные в Печерском монастыре. В одной из этих записей за 1560 год рассказывается о взятии псковичами города Вельяна и указывается, что победа удалась только благодаря игумену Корнилию, приславшему в войско священника с просфорами и святой водой. Кроме того, в Повести о Псково-Печерском монастыре редакции конца XVI века автор сообщает о видении, которое было у Корнилия, когда Стефан Баторий с войском пытался взять Псков, и указывает, что сам Корнилий об этом «свидетельствует в книзе летописания», в Строевском же списке находим очень близкий текст видения. Все это дало основания Насонову утверждать, что «летописец», созданный Корнилием, и есть свод 1567 года. Более того, возможно, создание этого свода и явилось одной из причин недовольства Ивана IV Корнилием и казни его.

Строевский список далее был использован для составления свода 1645 года, который, с приписками, сделанными в Печерском монастыре, лег в основу Архивского 2-го списка, составленного Ондрюшкой Ильиным по заказу стольника Василия Никифоровича Собакина.

Изыскания Насонова касательно псковских летописных сводов, вошедших в состав псковских летописей, продолжил Г.-Ю. Грабмюллер. Он считал, что уже в XIV веке летописание в Пскове велось в двух местах: при церкви Святой Троицы и в посадничьих кругах. Однако в 1368 году оба свода были объединены в так называемую «Первоначальную псковскую летопись», что было связано, по предположению Грабмюллера, с восстановлением собора и торжествами по этому поводу. К 1410 году относится составление нового свода, легшего в основу Синодального списка 2-й псковской летописи, причем свод этот создавался, скорее всего, в посадничьих кругах, чем и объясняется его положительная оценка деятельности посадников во время восстания смердов в 1483-1486 годах. При Троицком соборе в XV веке также составилось несколько сводов: в 1449, 1467, 1481 и 1482 годах.

Однако, по мнению Я.С. Лурье, оправданно выделить только свод 1481-1482 годов, поскольку именно до этой границы доходит текстологическая близость всех трех псковских летописей. Все остальные своды выделены Грабмюллером на основании смены стиля летоисчисления (свод 1368) или политической их направленности, что едва ли может считаться надежным доказательством.

Автор Елизавета Горбовская