Перемещенные лица (в СССР)

Основную массу перемещенных лиц составляло советское гражданское население, угнанное фашистскими оккупантами на принудительные работы в Германию и другие страны. В большинстве своем они находились там на положении так называемых «восточных рабочих» («остарбайтер»). Уцелело также не более 1,7 млн. советских военнопленных, включая поступивших на военную или полицейскую службу к противнику. Сюда же входили отступившие с немцами с территории СССР их пособники и беженцы (часто с семьями).

Все эти люди (не только советские граждане, но и граждане других стран, оказавшихся в таком же положении) стали называться перемещенными лицами.

В октябре 1944 году в СССР было образовано Управление уполномоченного СHK по делам репатриации во главе с генерал-полковником Ф. И. Голиковым, возглавлявшим ранее советскую военную разведку. Впоследствии было установлено, что к концу войны оставалось в живых около 5 млн. советских граждан, оказавшихся за пределами Советского Союза, из которых более 3 млн. находилось в зоне действия союзников (Западная Германия, Франция, Италия и др.) и менее 2 млн. — в зоне Советской Армии за границей (Восточная Германия, Польша, Чехословакия и др.).

Среди них были коллаборационисты (в частности, служившие в армиях противника или изменнических формированиях), но их удельный вес в общей массе перемещенных лиц был сравнительно невелик. Основную массу составляли лица, находившиеся в концлагерях, лагерях для военнопленных, арбайтлагерях, штрафлагерях и по месту жительства хозяев. Хотя они и подвергались усиленной идеологической обработке со стороны геббельсовской и власовской пропаганды, но эффект от этого был весьма слабый. В их среде с удовлетворением воспринимались известия о победах Красной Армии и англо-американских войск. Этих людей, конечно, беспокоила вероятность того, что в случае возвращения в СССР у них могли возникнуть проблемы в связи с расследованием их жизни и деятельности за границей, обстоятельств сдачи в плен и т.д., но больше всего их волновала совсем другой вопрос: они опасались, что официальные советские власти могли не разрешить им вернуться на Родину.

Советский Союз, понесший огромные людские потери, был заинтересован в возвращении перемещенных лиц. Причем, высшее советское руководство приняло решение возвратить всех без исключения, невзирая на желание части этих людей остаться на Западе. Договоренность об обязательной репатриации советских граждан была достигнута на Ялтинской конференции в феврале 1945 года.

Тем не менее обязательность репатриации не предполагала возвращения абсолютно всех советских перемещенных лиц вопреки их желанию. Не менее 80% перемещенных лиц из числа жителей СССР в границах до 17 сентября 1939 года в случае добровольности репатриации возвратились бы в СССР. Среди жителей Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Правобережной Молдавии и Северной Буковины, которые весьма отличались по менталитету, политическим и ценностным ориентирам, оказалось немало невозвращенцев. Те из них, кто оказался в зоне действия Красной Армии, были насильственно возвращены в СССР, остальных, оказавшихся в западных зонах, англо-американцы с самого начала освободили от обязательной репатриации, передав советским властям только тех, которые сами этого хотели.

Во время Второй мировой войны и в первые месяцы после ее окончания англо-американцы насильственно передавали Советскому Союзу «восточников»-невозвращенцев (преимущественно коллаборационистов), но с сентября-октября 1945 года стали предоставлять право добровольности репатриации, с началом «холодной войны» репатриация осуществлялась только по желанию перемещенных лиц. Однако в 1946-1947 годы имели место рецидивы насильственной выдачи в духе ялтинских соглашений.

Но уже в августе 1945 года Управление уполномоченного СHK располагало сведениями, что в лагерях для перемещенных лиц американские и английские службы составляли списки профессоров, доцентов, докторов и кандидатов наук, конструкторов, технологов и других специалистов, с которыми велась активная агитационная работа с целью склонить их к отказу от возвращения на Родину. Это происходило одновременно с насильственной передачей англо-американцами в руки НКВД власовцев, национальных легионеров и др., в которых из-за низкого образовательного уровня не были заинтересован Запад.

Репатриация была обязательной только для советских граждан. Все остальные лица российского происхождения (белогвардейцы и др.) обязательной репатриации не подлежали. Самым значительным исключением из этого правила была выдача англичанами казачьего атамана П. Н. Краснова.

В начале ноября 1944 года Голиков дал интервью корреспонденту ТАСС, в котором перемещенным лицам гарантировались свободы и обещание не преследовать их за пребывание за границей.

Интервью Голикова впоследствии использовалось как официальное обращение советских властей к военнопленным и интернированным гражданам. Оно с удовлетворением воспринималось перемещенными лицами, хотя полностью не снимало мучивших их вопросов. В частности, не было ясности в вопросе об ответственности военнопленных за сдачу живыми в плен. Формально привлечение к уголовной ответственности за это не было отменено, хотя на практике применялось очень редко. Окончательно эта проблема была решена указом президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией». В соответствии с этим Указом военнопленные объявлялись неподсудными за попадание живыми в плен. Той части военнопленных, которые служили в армиях противника и изменнических формированиях предусматривалась смертная казнь с конфискацией имущества. Однако в соответствии с этим указом эта статья к ним не применялась.

Основная масса репатриантов проходила проверку и фильтрацию во фронтовых и армейских лагерях и сборно-пересыльных пунктах Наркомата обороны и проверочно-фильтрационных пунктах; часть военнопленных — в запасных воинских частях. Выявленные преступные элементы и внушавшие подозрение обычно направлялись для более тщательной проверки в спецлагеря НКВД, а также в исправительно-трудовые лагеря ГУЛАГа. Большинство репатриантов, переданных в распоряжение НКВД (спецконтингент), составляли лица, подлежавшие по закону за переход на сторону противника в военное время самому суровому наказанию, вплоть до смертной казни. Однако на практике они приговаривались чаще всего к шестилетним спецпоселениям и не привлекались к уголовной ответственности.

Согласно инструкциям, имевшимся у начальников проверочно-фильтрационных лагерей и других аналогичных органов, из числа репатриантов подлежали аресту и суду: руководящий и командный состав органов полиции, «народной стражи», «народной милиции», Русской освободительной армии (РОА), национальных легионов и других подобных организаций; рядовые полицейские и рядовые участники перечисленных организаций, принимавшие участие в карательных экспедициях или проявлявшие активность при исполнении обязанностей; бывшие военнослужащие Красной Армии, добровольно перешедшие на сторону противника; бургомистры, крупные фашистские чиновники, сотрудники гестапо и других немецких карательных и разведывательных органов; сельские старосты, являвшиеся активными пособниками оккупантов.

К 1 марта 1946 года было репатриировано 5 352 963 советских граждан. Однако из этого числа следует вычесть 1 153 475 человек, которые фактически не являлись репатриантами, так как не были за границей. Фактически они являлись внутренними перемещенными лицами. Среди них преобладали «восточники», которые во время войны по разным причинам попали в Прибалтику, Западную Украину, Западную Белоруссию и другие западные районы СССР. В Литве, Латвии и Эстонии было зарегистрировано 283 407 внутренних перемещенных лиц, в других западных регионах СССР — 870 068 человек. 831 950 внутренних перемещенных лиц было направлено к месту жительства, 254 773 — призвано в армию и 66 751 — спецконтингент НКВД.

Период массовой репатриации фактически завершился в первой половине 1946 года. В последующие годы репатриация резко пошла на убыль.

К 1952 году по линии органов репатриации в СССР было возвращено свыше 4,3 млн. советских граждан. В это число не включены депортированные советские граждане (военнопленные и гражданские), которые во второй половине 1941 — первой половине 1944 года совершили побеги из-за границы в СССР, а также десятки тысяч потерявших работоспособность «восточных рабочих», которых гитлеровцы в 1942-1943 годах возвратили на оккупированную ими территорию СССР. Репатриация хоть и в крайне незначительных размерах продолжалась и после 1952 года. С учетом всего этого общее число советских граждан, оказавшихся вследствие войны за границей и возвращенных впоследствии в СССР, составляет примерно 4,5 млн. человек.

Кроме того, по данным на июнь 1948 года, в СССР репатриировались 106 835 человек, которые сами или их предки эмигрировали в разное время из царской России (некоторые — из Австро-Венгрии и Польши), а также в период Гражданской войны — из Советской России. В это число вошли 86 346 зарубежных армян, 6991 реэмигрантов из Франции, 6067 — из Китая и 7431 крестьян русского происхождения (6121 — из Румынии и 1310 — из Болгарии). Репатриация была добровольной (исключение составлял только насильственный вывоз некоторых русских эмигрантов из Китая). Среди реэмигрантов из Франции было 1420 русских эмигрантов и 5471 лиц украинского и белорусского происхождения, многие из которых (или их предки) уехали во Францию не из царской России, а будучи подданными Австро-Венгрии или Польши. Репатриированные из Румынии и Болгарии крестьяне русского происхождения являлись преимущественно потомками старообрядцев, бежавших в 18 веке из России на Балканы. Они изъявили желание переселиться на родину предков.

По данным на 1 января 1952 гола, численность так называемой «второй эмиграции» составляла в 451 561 чел. «Второй» ее принято называть в отличие от «первой» — белой эмиграции периода 1917-1922 годов.

«Вторая эмиграция» более чем на три четверти состояла из «западников» и менее чем на четверть из «восточников» вследствие производимого англо-американцами отбора. Литовцы, латыши, эстонцы, а также западные украинцы и в меньшей степени западные белорусы и жители Правобережной Молдавии признавались составной частью европейской цивилизации, тогда как практически все остальные выходцы из СССР считались представителями другой цивилизации. По целому ряду мотивов цивилизационного, политического и идеологического характера англо-американская администрация лагерей перемещенных лиц и западные миграционные службы рассматривали советских граждан — «восточников» — как весьма нежелательных и недостаточно пригодных людей для ассимиляции в западном мире.

Репатриантам было объявлено, что они сохраняют все права граждан СССР. Однако по возвращении домой они часто сталкивались с их ущемлением. Причем местные органы власти нередко действовали вопреки указаниям из Москвы. В связи с этим от репатриантов пошел поток писем в различные инстанции с соответствующими жалобами.

Правящие круги СССР, в отличие от местных властей, действовали более корректно, но тоже не питали доверия к репатриантам. В повседневной жизни репатрианты продолжали подвергаться явной или завуалированной дискриминации, в частности, при выдвижении на руководящие должности, при приеме в партию и комсомол, при поступлении в высшие учебные заведения и др. Военнопленные не считались участниками войны.

Во время войны освобожденные из вражеского плена военнослужащие в большинстве случаев после непродолжительной проверки восстанавливались на военной службе, причем рядовой и сержантский состав, как правило, — в обычных воинских частях, а офицеры обычно лишались офицерских званий и из них формировались офицерские штурмовые (штрафные) батальоны. В послевоенное время освобожденные офицеры направлялись в лагеря НКВД и запасные части Главупраформа Красной Армии для более тщательной проверки и установления категории. После проверки ни в чем не замешанные направлялись в войска для дальнейшего прохождения службы или увольнялись в запас. Остальные направлялись по назначению СМЕРШ. К 1 марта 1946 года среди военнопленных репатриантов было зарегистрировано 123 464 офицера.

Органы госбезопасности упорно старались упрятать многих офицеров-репатриантов за решетку по печально знаменитой статье 58, предъявляя обвинения в шпионаже, антисоветских заговорах и т.п. Причем наказание в виде спецпоселения им было определено только потому, что органы госбезопасности и контрразведки не смогли найти компрометирующего материала, достаточного для того, чтобы заключить их в ГУЛАГ. В 1946-1952 годах была репрессирована и часть тех офицеров, которые в 1945 году были восстановлены на службе или уволены в запас. Не оставили в покое и офицеров, которым удалось избежать репрессий и вплоть до 1953 года их периодически вызывали на «собеседования» в органы госбезопасности.

После войны военнопленные рядового и сержантского состава, не служившие в армиях противника или изменнических формированиях, были разбиты на две большие группы по возрастному признаку — демобилизуемые и недемобилизуемые возраста. В 1945 году после увольнения из армии в запас тех возрастов, на которые распространялся приказ о демобилизации, вслед за ними были отпущены по домам и военнопленные рядового и сержантского состава соответствующих возрастов. Военнопленные рядового и сержантского состава недемобилизуемых возрастов подлежали восстановлению на военной службе, но поскольку война закончилась и государству теперь больше требовались рабочие, а не солдаты, то в соответствии со специальным постановлением ГКО от 18 августа 1945 года из них были сформированы рабочие батальоны Наркомата обороны.

Хотя рабочие батальоны предназначались только для репатриированных военнопленных и военнообязанных рядового и сержантского состава, фактически же туда было зачислено около 6 тыс. офицеров. В отличие от офицеров, направленных на шестилетнее спецпоселение, эти офицеры не были лишены офицерских званий, а члены их семей — государственных пособий.

По постановлению Совета Министров СССP от 13 апреля 1946 года репатриированные литовцы, латыши и эстонцы, служившие, по мобилизации в немецкой армии, легионах и полиции в качестве рядовых и младшего командного состава, были освобождены от отправки на шестилетнее спецпоселение и из проверочно-фильтрационных лагерей (ПФЛ) и исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) подлежали возвращению в Прибалтику. По состоянию на 10 мая 1946 года в составе спецконтингента, содержавшегося в ПФД и ИТЛ, насчитывалось — 38 512 прибалтов (из них 29 705 латышей, 4815 литовцев и 3992 эстонца).

12 июня 1947 года Совет Министров СССР принял постановление, которое с некоторыми оговоркам распространяло действие постановления от 13 апреля 1946 года на лиц других национальностей (кроме немцев), являвшихся уроженцами и постоянными жителями Литвы, Латвии и Эстонии.

Из-за начавшейся «холодной войны», а также кампаний по борьбе с космополитизмом и иностранщиной в период 1946-1952 годов усугубилось негативное отношение к репатриантам со стороны властей. В обществе искусственно нагнетались настроения «шпиономании». Особое недоверие вызывали репатрианты, поступившие из зон действия англо-американских войск. В ГУЛАГе появилась новая прослойка политических заключенных под названием «падовцы» (производное от «пад» — «пропаганда американской демократии»). Кроме того, часть репатриантов была обвинена в шпионаже.

Несмотря на возрастание подозрительного отношения к репатриантам, руководство СССР все же воздержалось от крупномасштабных репрессий. Поэтому основная их масса не пострадала даже в этой неблагоприятной для них политической атмосфере. Однако в морально-психологическом плане репатрианты испытывали все больший дискомфорт, сам термин «репатрианты» приобрел в общественном сознании однозначно негативный смысл.

В 1946-1947 годах основная масса содержавшихся в лагерях для мелких коллаборационистов, служивших в армии Власова, национальных легионах, полиции и т. п. была направлена на шестилетнее спецпоселение (служившие в указанных формированиях офицеры осуждалась по 58-й статье как политические преступники).

Всего власовцев за 1945-1951 годы на спецпослеления было направлено 177 573 чел. Однако наличие этих людей на спецпоселении всегда было ниже указанного числа. Немало их было арестовано с переводом из спецпоселения в лагеря, тюрьмы и колонии. Высокой также была их смертность.

К концу 1952 года большинство спецпоселенцев-«власовцев» (95 553 чел.) было снято с учета спецпоселений по истечении шестилетнего срока. Лица немецкой, калмыцкой, чеченской, ингушской, балкарской, карачаевской, греческой и крымско-татарской национальностей были переведены на спецпоселение навечно (в 1954 году это решение было отменено). Часть «власовцев» русской, украинской и других национальностей, занятых на незавершенных строительных объектах, была временно оставлена на учете спецпоселений. В течение 1953-1955 годов они освобождались из спецпоселения по мере завершения того или иного строительства. Окончательно этот контингент спецпоселенцев перестал существовать осенью 1955 года по указу об амнистии. Кроме того, по этому указу из ГУЛАГа было досрочно освобождено 59 610 заключенных, среди которых значительную часть составляли коллаборационисты.

В 1956-1957 годах в связи с науступившей «оттепелью» многие офицеры-репатрианты, находившиеся после войны в заключении или на спецпоселении, были реабилитированы. Были проверены и пересмотрены дела на офицеров, находившихся в фашистском плену и после войны подвергшихся репрессиям. По итогам пересмотра дел целый ряд бывших офицеров-репатриантов был восстановлен в офицерских званиях, а членам их семей возвращено право на получение государственных пособий.

Автор: В.Н. Земсков