Курилович Ежи

Учился в университете во Львове, в Вене и в Париже у А. Мейе. В 1926–1946 стал профессором Львовского университета. Некоторое время работал в СССР. В 1946 переехал в Польшу, в 1946–1948 стал профессором Вроцлавского университета, в 1948–1965 – Ягеллонского университета в Кракове. Преподавал также в Гамбурге, в Мичиганском и Гарвардском университетах (США). Являлся членом Польской академии наук и письменностей с 1931 и Польской академии наук с 1952, а также почетным член ряда иностранных академий и почетным доктором нескольких университетов Европы и США.

Большинство работ ученого посвящено индоевропеистике, а также семитологии. Курилович много занимался проблемами реконструкции индоевропейского ударения, частично подтвердил на хеттском материале ларингальную гипотезу Ф. де Соссюра. Общелингвистические работы Куриловича собраны в книге «Очерки по лингвистике» (Esquisses linguistiques, 1960, русский перевод 1962). Не примыкал ни к одному из направлений структурной лингвистики: он был связан и с Пражским лингвистическим кружком, и с глоссематикой, печатался в изданиях обоих направлений и фактически был, наряду с Э.Бенвенистом, крупным представителем европейского структурализма. Разработанный им метод «внутренней реконструкции» (восстановления предшествующего состояния некоторого языка на основании имеющихся в нем аномалий, не укладывающихся в современную систему и являющихся следами системы прежней) был наиболее значительным вкладом структурализма в историческое языкознание. С глоссематикой Куриловича сближало представление о построении лингвистики как системы аксиом и правил вывода по образцу математики. Подобно лидеру глоссематики Л.Ельмслеву ученый рассматривал лингвистику как часть семиотики и выдвигал идею о структурном сходстве свойств разных уровней языка. В частности, в работе «Лингвистика и теория знака» (1949) Курилович отмечал структурную близость сходство таких единиц, как слог и предложение: роль гласного в слоге аналогична роли сказуемого в предложении, роль начальнослоговых согласных – роли подлежащего и т.д. В этой же работе Курилович предложил закон языкового знака, также проявляющийся на разных уровнях языка: «Чем уже сфера употребления, тем богаче содержание (смысл) понятия; чем шире употребление, тем беднее содержание понятия». Этот закон Курилович связывал с введенными в пражском кружке понятиями маркированности и немаркированности знака. Курилович не считал язык (в отличие от глоссематиков) системой чистых отношений. Он полагал необходимым учет звуковой природы языка и связь теории с анализом конкретных фактов. Подчеркивал роль социального фактора в языке, который, не является чем-то внешним по отношению к языковой системе, но необходимо с ней связан. Разрабатывая фонологические понятия, введенные Пражским лингвистическим кружком, он указывал, что анализ дифференциальных признаков фонем, необходимых для целей смыслоразличения, недостаточен, поскольку социально значимый характер имеют и другие признаки. Он рассматривал также вопрос причин языковых изменений, указывая, что внутренние, структурные закономерности лишь определяют множество потенциально возможных вариантов развития системы, но выбор одного из этих вариантов обусловлен социальными причинами. К числу других результатов ученого относятся также предложенная им классификация падежей, различающая так называемые грамматические и конкретные падежи и ставшая, наряду с теориями Л.Ельмслева, Р.Якобсона и Ч.Филлмора одной из основных трактовок семантики падежа, а также различие между синтаксической и семантической деривацией.

Основные работы: «Индоевропейские этюды» (Etudes indoeuropennes, 1935), «Акцентуация индоевропейских языков» (L'accentuation des langues indoeuropennes, 1952), «Апофония в индоевропейском языке» (L'apophonie en indoeuropen, 1956), «Апофония в семитских языках» (L'apophonie en smitique, 1961), «Словоизменительные категории индоевропейского языка» (The Inflectional Categories in Indo-European, 1964).