Джорджоне

Джорджоне родился в маленьком городке в Венето (область на материке, входящая в Венецианскую республику), его называли «Дзодзи («Джорджо» на местном диалекте) из Кастельфранко». «Джорджоне» — увеличительное произвище («Джорджище»), указывающее на его крупное телосложение. Биография Джорджоне полна лакун и загадок: она строится в основном на легендах, косвенных данных и стилистических параллелях, поскольку подлинных документов о нем сохранилось крайне мало.

С достаточной определенностью Джорджоне, прожившему короткую жизнь, приписывается немного — полтора десятка картин. Джорджоне решительнее, чем его современники (даже такие как Леонардо да Винчи или Рафаэль) перешел от композиций, основанных на четких символических программах, к свободным поэтическим импровизациям, смысл которых меняется в зависимости от настроения зрителя. Этот мечтательный лиризм сопряжен у него с живописным мастерством: тонкая световоздушная дымка, так называемая «сфумато» (которое он ввел в североитальянскую живопись чуть позже Леонардо и, скорее всего, под влиянием последнего) обеспечивает пространственное единство, сочетаясь с точными, знаковыми цветовыми акцентами и плавной композиционной ритмикой, гармонично связывающей фигуры с символическими деталями. В этих деталях нередко находили оккультные смыслы (связанные с алхимией, астрологией и тайными «домасонскими» обществами), — но все же секреты носят эстетическое значение, выражая любовь мастера не столько к шифрам или иносказаниям, сколько к атмосфере романтической недосказанности.

Все вещи Джорджоне созданы в самом конце 15 века и 1500-х годах. «Богоматерь на троне со святыми Георгием и Франциском» (алтарный образ, написанный для собора в Кастельфранко и до сих пор там хранящийся) иконографически традиционна, хотя и выделяется пространственной свободой своих пейзажных просторов. Среди других его религиозных композиций — сдержанно-грациозное, подчеркнуто скромное «Поклонение волхвов» и «Юдифь», где библейская героиня, убившая Олоферна, неожиданно предстает не воинственной, а задумчиво-нежной. Революционна по своей жанровой структуре «Гроза»: главным героем властно становится здесь именно грозовой пейзаж с молнией на заднем плане, а фигуры (воина слева и полунагой женщины, кормящей ребенка справа) превращаются почти что в чистый стаффаж, хотя, несомненно, и наделены какой-то, до сих пор неясной, сюжетной ролью (возможно, это Адам и Ева после грехопадения).

Столь же интригующе-неопределенны и «Три философа»: старец, мужчина среднего возраста и юноша, представленные рядом с темной пещерой, на фоне заката (или восхода) в горной долине, могут быть и тремя волхвами, и аллегориями разных наук (астрологии, философии и математики) и, наконец, фигурными воплощениями трех разных эпох в жизни человечества (ветхозаветно-библейской, средневеково-схолатической и новой, ренессансной).

Особый раздел наследия Джорджоне составляют портреты, где индивидуальные характеры сменяются поэтическими типажами (чаще всего это юные пастухи). Одна из таких типажных картин — изможденная «Старуха», выражающая всем своим обликом неумолимый бег времени. Целый ряд работ Джорджоне создал в соавторстве с молодым Тицианом. Около 1508 года они расписали Немецкое подворье в Венеции, но от этих фресок сохранились жалкие, еле заметные остатки.

Руку Тициана находят в « Сельском концерте», иногда даже полностью приписывая ему картину (это живописная пасторальная поэма о природе, подчиняющейся волшебству искусства, которое олицетворяют здесь два юных музыканта вкупе с двумя нагими фигурами, — не то аллегориями, не то просто куртизанками на пикнике). Уже в полном смысле аллегорией, символическим образом Природы является удивительно целомудренная, несмотря на свою наготу, «Спящая Венера». «Спящая Венера» осталась незаконченной (пейзаж в ней написал Тициан). Джорджоне ушел из жизни внезапно, совсем молодым, став, скорее всего, жертвой какой-то эпидемии типа чумы. Его авторитет в веках сохранялся достаточно прочно. Джорджоне даже называли «первым подлинно современным художником», считая его ранним предтечей романтизма. В 19 веке славу его упрочил Э. Мане, повторив в своем «Завтраке на траве» (1863) главные мотивы его «Сельского концерта».

Автор: М.Н. Соколов