Чигири́нский за́говор (Чигиринское дело, 1877) — попытка группы революционных народников поднять крестьянское восстание в Чигиринском уезде Киевской губернии. В 1875 году Чигиринский уезд потрясли крестьянские волнения. Движение охватило 10 волостей с населением свыше 50 тысяч человек. Члены кружка Южных бунтарей пытались использовать эти волнения для организации восстания, который, по замыслу инициаторов заговора — Я.В. Стефановича, Л.Г. Дейча, И.В. Бохановского, С.Ф. Чубарова, должен был перекинуться на соседние уезды.
Зимой 1876 Стефанович, выдавая себя за ходока от херсонских крестьян к царю Дмитрия Найду, установил связи с чигиринскими крестьянами и в конце 1876 году доставил им якабы утвержденные царем, а на самом деле написанные Стефановичем и его товарищами и отпечатанные Бохановским, «Высочайшую тайную грамоту», устав крестьянского общества «Тайная дружина» и текст «Обряда святой присяги». В этих документах царь якобы признавал свое бессилие помочь крестьянам в борьбе против помещиков и предписывал им объединяться в тайные общества с целью восстания против дворян и чиновников и захвата всей земли. В феврале 1877 года на тайных сходках в селе Шабельники крестьяне-дружинники принимали присягу, договаривались не платить налогов и добиваться передела земли по числу душ. К середине 1877 года Тайная дружина насчитывала около двух тысяч членов, во ее главе стоял атаман — отставной унтер-офицер Е.А. Олейник, который подчинялся «назначенному царем» комиссару Найде (Стефановичу). Восстание намечалось на 1 октября 1877 года, но в августе заговор был раскрыт, к следствию привлечено около тысячи крестьян. Приговор Киевской судебной палаты по делу Сорока четырх крестьян (июнь 1879) в 1880 году был пересмотрен Сенатом, который увеличил большинству подсудимых сроки наказания. Организаторы Чигиринского заговора Стефанович, Дейч, Бохановский, которым угрожала смертная казнь, в мае 1878 года бежали до суда из Киевской тюрьмы с помощью М.Ф. Фроленко и В.А. Осинского.
Тайная дружина стала единственной в народническом движении массовой крестьянской организацией, но ее создание связано с неразборчивостью в средствах и прямым обманом. Использование царистских иллюзий крестьянства было осуждено в революционной среде как чуждое народнической программе. Прибегая к авторитету царя для побуждения крестьян к восстанию, южные бунтари на практике опровергали собственные теории о революционности крестьянства.