Ускользающая красота

Несмотря на распространенное мнение, что итальянский киноклассик давно уже устал и не может создать нечто достойное своего великого имени, эта лента не так однозначна и легко прочитывается, как это многим показалось на первых просмотрах в фестивальной суете в Канне или Сочи. «Ускользающая красота» (таково российское прокатное название) появилась на пиратском видео под вроде бы глупым названием «Красотка-воровка». Однако в этом просторечном обороте переводчика неожиданно обнаруживается особый смысл. Конечно, автор сюжета Бернардо Бертолуччи и сценаристка Сюзан Мино невольно породили загадку для тех, кто попытается перевести англоязычное название их истории о девятнадцатилетней красивой американке Люси, которая приезжает на лето в итальянскую провинцию Тоскана — для того, чтобы найти своего настоящего отца и того идеального мужчину, кто лишит ее невинности (знаменательно, что выбранная режиссером на главную роль после долгих поисков восемнадцатилетняя американка Лив Тайлер тоже лишь в подростковом возрасте узнала, что является дочерью одного из музыкантов популярной группы Aerosmith).

Рекламируемая на видеорынке в качестве эротической мелодрамы, новая картина гениального автора «Последнего танго в Париже» кое-кем действительно воспринимается как соблазнительный рассказ все-таки немолодого постановщика (ему уже давно за пятьдесят), любующегося, словно эстет-порнократ, прелестями девственницы — Лолиты 90-х годов из Америки (забавно, что английский актер Джереми Айронс сразу же после съемок в Stealing Beauty был приглашен на роль Гумберта-Гумберта в так до сих пор и не выпущенную из-за непонятного скандала «Лолиту» Эдриана Лайна, а на каннской пресс-конференции журналисты стремились оскорбить Бертолуччи, заявляя, что он тоже пытался экранизировать «Лолиту»). Поэтому и версии переводов названия были зазывающими — «Покоряющая красота», «Подкупающая красота», «Украденная красота» и т. п. Но поскучав в течение первого часа и даже поиронизировав над «Последним танцем в Тоскане» (хотя вновь, как всегда у Бертолуччи, сцена танца, на этот раз в одном из старых итальянских замков, относится к самым ключевым в фильме), внимательный, а главное — тонко чувствующий зритель, настроенный на камертон автора, может вдруг уловить, что возвращение итальянского режиссера на родину после отсутствия в течение 15 лет не является ни случайным, ни таким уж бесхитростно наивным. А его исповедальное высказывание по поводу того, что в новой ленте он отправился внутрь самого себя, не выглядит таким уж дежурным.

Казалось бы, сам режиссер посмеивается над Италией, «нацией, которая может произносить лишь длинные монологи» и вообще над стремящейся к объединению Европой (симптоматично, что разговоры ведутся сразу на нескольких языках — английском, итальянском, французском, немецком), которая проводит время в пустопорожних псевдоинтеллектуальных беседах и в усталых забавах людей, еще пытающихся не утратить хоть какую-либо радость жизни.

«Вырождающийся рай», давно позабытое величие Римской империи (как и потерянный «золотой век» античности), существование, лишенное не только мифологического, но и телеологического (то есть целесообразного) плана, медленное умирание культуры и цивилизации от неважно какой болезни (прежде всего это относится к Алексу, одному из гипотетических отцов Люси, которому все же важнее ее присутствие в качестве напоминания о бурной молодости и временах Lucy in the Sky with the Diamonds — намек должен читаться не только любителями LSD и поклонниками The Beatles)...

Такова «сладкая жизнь» в конце 20 века разнородных обитателей поэтичных тосканских земель, на которые неумолимо вторгаются чужеродные силы, как, например, телеретрансляторы, противостоящие скульптурам Иэна, еще одного возможного родителя Люси, в свою очередь как бы повторяющей судьбу матери-американки, модельерши и поэтессы в одном лице, в августе 1975 года переспавшей с кем-то из едва знакомых мужчин. И не имеет значения, с кем именно — представительница нового «поколения Х» может быть дочерью любого из тех, кто жил в уныло-трагическую эпоху «после революции», когда на смену бунтарским настроениям шестидесятых пришли разброд и шатания семидесятых, приговор которым Бернардо Бертолуччи стремился вынести в своей самой неудачной, пожалуй, ленте со знаменательным названием «Трагедия смешного человека» об отце-промышленнике, вынужденном расплачиваться за ниспровергательские грехи родного сына.

Кстати, именно после съемок этого фильма 1981 года Бертолуччи покинул Италию, поселившись в Лондоне, а за поисками новой духовности отправился на Дальний и Ближний Восток, сняв свою «ориентальную трилогию» — «Последний император», «Под покровом небес» (буквально в скобках отметим перекличку этой ленты с «Ускользающей красотой» прежде всего благодаря мотиву «губительной силы большой и красивой любви») и «Маленький Будда».

Но немаловажно и то, что в промежутке между эпической фреской «Двадцатый век» (в которой автор в середине 70-х годов пытался прорваться от камерной монологичной драмы к романной диалогичной структуре) и уже упомянутой «Трагедией смешного человека» итальянский постановщик снял наиболее психоаналитичную картину в своем творчестве — «Луна» (1979). Она тоже стала своеобразной жертвой непонимания со стороны критиков и зрителей, не пожелавших не увидеть ничего, кроме темы скандального инцеста между оперной певицей-американкой и ее пятнадцатилетним наркотизирующимся сыном, который тяжело переживает смерть отца, а в финале узнает, что его настоящий отец — итальянский учитель. Кстати, мотив идентификации отца, словно «эдипов комплекс», попутно связанный и с идеей поисков дома и вообще своего не столько географического, сколько духовно понятого отечества, присутствует не только в этой ленте, но практически почти в каждой работе Бернардо Бертолуччи, теперь по-новому отозвавшись в Stealing Beauty.

Люси из «Ускользающей красоты» появилась на свет в мае 1976 года (забавно, но это дата премьеры «Двадцатого века» на фестивале в Канне), то есть она — Телец и Дракон. И внезапно возникшая во время просмотра «Красотки-воровки» (или не так упрощенно — «Обкрадывающей красоты») аналогия со знаменитой живописной картиной «Похищение Европы» на античный сюжет о Зевсе в облике быка, укравшего одно из исконно хтонических божеств (связанных одновременно с производительной силой земли или воды и умерщвляющей потенцией преисподней) отнюдь не парадоксальна.

Конечно, и саму «широкоглазую» (эпитет луны) девушку, испытывающую странное томление в момент полнолуния, можно принять за страдательную фигуру — аналог похищаемой богини Европы, нередко отождествляемой с Луной. Но согласно Мифологическому словарю, Европа является также коррелятом (то есть соотнесенной персоной) древнего Зевса Евриопа («широкогласного»), восходящего к догреческим культам Северной Греции и Малой Азии. В этом смысле ритуал похищения Европы Зевсом начинает напоминать обряд самособлазнения, автоэротики, чем, собственно говоря, и занята юная Люси, выбирающая себе сексуального партнера как жертву для своей же инициации, самопожертвованного расставания с невинностью.

Странный персонаж в исполнении очень старого и седого Жана Маре (романтического кумира, героя костюмно-приключенческих лент, но и сыгравшего Орфея в фильмах Жана Кокто) бубнит по-французски о том, что теперь никто уже не помнит о дьяволе. И ангелоподобная девушка Люси — почти как искушающий всю буржуазную семью незнакомец (то ли Агнец Божий, то ли Ангел Тьмы) в пазолиниевском шедевре «Теорема», пророчески снятом в критический для европейского самосознания 1968 год. Бертолуччи как непосредственный ученик и творческий наследник Пазолини создал 27 лет спустя свою трагическую притчу о Зловещении (в противовес Благовещению), явлении персонифицированного соблазняющего начала (интересно, что и двойное грехопадение Люси и Освальдо, словно Евы и Адама, происходит под величественным древом) в тот анемичный и растерянный мир современной Европы, которая готова и к тонкому искушению, и к грубому похищению. Финальные кадры с видами городов Италии с птичьего полета тоже как бы рифмуются со снятыми чуть сверху сценами в пустыне из «Теоремы», куда удалился владелец фабрики, по-библейски познавший загадочного посланника.

«Теорема» успела получить премию экуменического жюри в Венеции—68 и удостоиться анафемы римского папы. Ныне метафизическим богохульством никого не удивишь и не возмутишь. Тем не менее обидно, что в Канне—96 жюри во главе с Фрэнсисом Копполой отметило скучно-бытовые «Тайны и ложь», провинциально-кровавый «Фарго», дерзко провокационную «Автокатастрофу» и даже «Рассекая волны» мыслящего как бы «по касательной» датчанина Ларса фон Трира, другого певца «заката Европы». А ускользающе («как в зеркале, гадательно, а не лицом к лицу») умная и исподволь трогательная лента Бернардо Бертолуччи вообще осталась без наград. Впрочем, на кинофестивалях он их никогда и не имел.

В ролях: Лив Тайлер, Джереми Айронс, Донал Маганн, Шинед Кьюсак, Стефания Сандрелли, Жан Маре, Рейчел Уэлш.

Режиссер Бернардо Бертолуччи.

Автор: С. Кудрявцев