Урон

Экзистенциальная мелодрама.

Стивен Флеминг, министр (правда, без портфеля, но ему уже обещан пост в правительстве) и добропорядочный семьянин, внезапно, по «роковому влечению», на одном из официальных приемов влюбляется в молодую девушку Анну Бартон, невесту своего сына Мартина. Но и она, как типичная femme fatale (ведь в Анне есть доля французской крови), соблазняет прежде равнодушного и бесстрастного Стивена, провоцирует на неведомые проявления бурных чувств, порой на грани садомазохизма.

Легко увидеть в картине Луи Маля еще одну скандальную историю нравов и пороков политической и общественной знати — тем более, что и в реальности время от времени всплывают на поверхность неприглядные факты из тайной жизни «сильных мира сего». Еще проще сразу же насмешливо обозвать ленту «Урон» как «Последнее танго в Вестминстере», считая ее вторичной не только по отношению к шедевру «Последнее танго в Париже» Бернардо Бертолуччи, но и к более зрелищным, доступным для массового зрителя американским картинам от «Рокового влечения» Эдриана Лайна до его же «Девяти с половиной недель» и «Дикой орхидеи» Залмана Кинга. Кстати, в США в фильме Маля увидели очередной образчик психопатологического кино, придрались к ряду откровенных сцен, изъятия которых требовала строгая цензура, не желая давать ленте более мягкий, чем NC-17, возрастной индекс. И «Урон» мог попасть в одну компанию со спекулятивным эротическим триллером «Тело-улика» с участием сексуально озабоченной Мадонны.

Картина французского режиссера, всегда отличавшегося как смелостью в обращении с темами политики и частной жизни, так и чрезвычайной деликатностью, даже нежностью по отношению к своим страждущим и одержимым навязчивыми комплексами героям, словно обречена на неоднозначное восприятие — от резко негативного приема и яростного возмущения до спонтанного ощущения скрытой печали и неизбывной тоски автора из-за неминуемого краха фатальной страсти. Интимная тематика, по-разному решаемая Луи Малем в фильмах «Любовники», «Частная жизнь», «Шум в сердце», «Прелестный ребенок», обретает в «Уроне» особые обертона. Удивительный ритм затягивающего, как глубокая воронка, повествования с плавным движением камеры Питера Бизиу намеренно резко взрывается в серии синкопических сексуальных сцен, больше похожих на судороги, создающих впечатление дикого наваждения (в «Видео Муви Гайд», желая уколоть, сравнили их с совокуплением насекомых). Неуправляемый животный инстинкт на самом деле превращает людей в безвольных марионеток, механически и изощренно удовлетворяющих ненасытное влечение. Но эти «отключки», именно проявления слабости (между прочим, понятие синкопы как раз означает перенос музыкального ударения с сильной доли такта на слабую) разъедают изнутри вспыхнувшую между двумя людьми любовь. Преступная ситуация сожительства снохи и тестя напоминает о мучительном отказе Анны от связи со своим братом, потом покончившим с собой, а на этот раз невольной жертвой оказывается Мартин, упавший в лестничный проем. Страхи и мании молодой девушки наверняка наполовину выдуманы — но она истово загоняет себя и новых партнеров по сексу во второй круг роковых комплексов, пожалуй, все-таки помимо своей воли играя роль истеричной стервы с тягой к запретному соитию тайком.

О том, что же герои, прежде всего Анна, утрачивают в слепом порыве невоздержанных, конвульсивных вожделений, намекает в первую очередь почти не слышная, но упорно пробивающаяся сквозь громкие возгласы и истошные стоны печальная мелодия польского композитора Збигнева Прайснера. Он прославился благодаря «Декалогу» Кшиштофа Кесьлевского, где близкая по манере музыка ненароком предупреждала, предостерегала от поспешных поступков и трогательно, но отнюдь не сентиментально и слезливо, сострадала ошибающимся «грешникам 20 века», лично не всегда виновным в несоблюдении нравственных императивов ветхозаветных десяти заповедей. Жаль, что выдвижение Прайснера на премию «Оскар» как раз за музыку к ленте «Урон» не увенчалась наградой — ведь она давала истинный камертон всему происходящему и позволяла слушающему услышать подспудные звуки, тот самый «шум в сердце», который был на протяжении более тридцати лет притягателен для Луи Маля, тонкого, бесконечно искреннего художника.

Порой становится обидно почти до слез, что такой удивительный мастер, проникновеннейший лирик и певец сокровенных чувств, в то же время способный и на неожиданные регистры — от трагического, как в картинах «Лакомб Люсьен» и «До свидания, дети» до трагикомедийного, фарсового, ернического, как в фильмах «Зази в метро», «Вива, Мария!», «Вор» — как-то отодвигался в тень более знаменитых коллег. А возникавшие по поводу его произведений скандалы (как ни странно, почти каждое из них провоцировало моральный, культурный или даже политический шок), в общем, основаны на недопонимании мыслей и эмоций, владевших режиссером в процессе творчества. Маль поневоле приобретал черты «фатальной фигуры» в кино, подозреваемый во всех смертных грехах наравне с запутавшимися в страстях или исторических катаклизмах героями. Но, как правило, истинная суть его работ, степень постижения замыслов, проникнутых смущенной любовью к воплощаемым на экране характерам, обратно пропорциональны предосудительности, нетерпимости или уровню испорченности зрителей.

Имеющий душу и разум почувствует и поймет! В финале «Урона» бывший министр, вынужденно избавившийся от безумного увлечения, превратившийся в изгоя, который снимает скромную квартиру, проводя часы перед увеличенной во всю стену фотографией, где запечатлены он, Анна и Мартин, растерянно сообщает, что однажды, уже через несколько лет встреченная им в аэропорту фатальная любовница, вышедшая замуж и держащая ребенка на руках, ничем не выделялась из толпы. Вот подлинный урон! Ради этого отчаяния человека, потерпевшего не материальный ущерб и моральный слом, а утрату любви, в конце концов и создана грустная лента чуткого на чужую боль режиссера.

Сергей Кудрявцев

В ролях: Джереми Айронс, Жюльетт Бинош, Миранда Ричардсон, Руперт Грейвз, Лесли Карон, Питер Стормар, Джемма Кларк, Иэн Бэннен.

Режиссер Луи Маль.