Семья (1986)

Драма, мелодрама.

Незамысловатый сюжет семейно-бытовой драмы, своеобразная частная хроника 20 века, история одной итальянской семьи с 1906 до 1986 года, любовные и житейские перипетии в жизни профессора литературы Карло, возможно, заинтересуют также любителей «переживательного кино». Но их будет смущать некоторая отстраненность повествования, дистанция, с которой увидены судьбы семьи, страны и века — не столько самим Карло, комментирующим события, сколько авторами, желающими взглянуть на «семейный альбом» со стереоскопической точки зрения. Кажется, почти ничего не происходит в старом семейном доме в Риме — течет обычная жизнь. Кто-то рождается, подрастает, сочетается браком, уходит на фронт, ищет работу, переживает личные неурядицы, включается в политические споры, вскоре вовсе о них позабыв, постепенно стареет, а потом взирает с недоумением на прошлое: а была ли жизнь?! И только многочисленные родственники, собравшиеся на 80-летие главы дома, запечатленные на очередной семейной фотографии, подтверждают своим присутствием, что с момента первого появления героя на экране еще в младенчестве прошло очень много лет — и сменилось несколько поколений. А где-то живет на этом свете Адриана, тоже вынужденная покориться неминуемому ходу времени, неизбежному старению, оставшись неутихающей болью и виной для Карло, который не сумел в любви к ней переступить через собственный эгоизм, проявил малодушие и трусость, проиграл, пожалуй, всю свою жизнь, несмотря на кажущуюся умиротворенность и благолепие финального торжества.

Вот здесь и выясняется, что неторопливое, чуть монотонное действие в пределах замкнутого пространства одного дома, рывками (через каждые десять лет) продвигающееся вперед, в большей степени характеризует не жизнь конкретной семьи с ее радостями и бедами, иллюзиями и разочарованиями. Время, оставшееся за кадром, так или иначе прорывается в этот частный мир, оказывая подчас губительное воздействие прежде всего на души людей, утомляя и лишая их жажды жизни. Никто из семейства не пострадал от эпохи в прямом смысле слова — все вроде бы складывалось по природным, извечным законам. Но разъедались изнутри прежние патриархальные устои, приводя к медленному, неотвратимому распаду самого понятия «семья». Поразительно, как пустеет, становится мертвенным, нежилым дом, который выглядел таким живым, домашним, уютным гнездом в начале фильма. Шумное празднество в конце ленты — кратковременно и разово: уже малознакомые друг другу люди, сфотографировавшись и поздравив юбиляра, видимо, разбегутся в разные стороны, оставив старца в одиночестве в опустевшем, готовом к смерти доме. Рука замечательного режиссера «Бала», несомненно, чувствуется и в этой картине. Этторе Сколе удается передать трудно уловимое — как время непредсказуемо, но закономерно отражается на судьбе семьи или отдельного человека, пронизывая, словно невидимое радиоактивное излучение, все существование — в каждой мелочи и в большом поступке: от рождения до смерти.

И все же именно «Бал», вернее, драматическая история с инфарктом на его съемках, когда постановщик находился в предсмертном состоянии, является своего рода водоразделом в творчестве итальянского мастера. Скола после «Бала» — гораздо сентиментальнее, ностальгичнее и.. традиционнее, патриархальнее. Конечно, «Семья» перекликается с целым рядом его предыдущих работ, в частности, с лентой «Мы так любили друг друга» (где тоже играли Витторио Гассман и Стефания Сандрелли). Но все-таки раньше режиссер был более саркастичным, трагифарсовым, сатирическим — и страстным, эмоционально щедрым художником. На его фильмах после «Бала» лежит невольная печать сдержанности и зажатости чувств человека, словно не рискующего из-за больного сердца и лишь вспоминающего о волнениях, что были давным-давно. Вот почему высоко оцениваемая «Семья» несравнима с лучшими работами Этторе Сколы, причисляемого на рубеже 70—80-х годов к лидерам итальянского и важным фигурам мирового кино.

Сергей Кудрявцев

В ролях: Витторио Гассман, Фанни Ардан, Стефания Сандрелли, Филипп Нуаре, Андреа Оккипинти, Джо Чампа.

Режиссер Этторе Скола.