Савиньи Фридрих Карл

Савиньи (Фридрих Карл von Savigny, 17791861) – знаменитый юрист, основатель исторической школы права; происходил из старинного лотарингского дворянского рода, один из представителей которого в 1630 г., в эпоху гонений на протестантов, переселился в Германию. С. посещал университетские лекции в Марбурге, где на него оказал влияние чтением пандект Вейс, образованный философски и литературно юрист «элегантной» голландской школы; затем он слушал Шпиттлера в Геттингене. С 1800 г. он читал в Марбурге уголовное и римское право. В 1803 г. он выпустил в свет книгу: «Das Recht des Besitzes», сразу доставившую ему громкую известность. В 1810 г. он занял кафедру во вновь основанном берлинском унив., где завязал дружеские связи с Нибуром и Эйхгорном. В 1812 г. С. был уже ректором университета. В 1814 г. появляется его знаменитый памфлет: «Vom Berufe unserer Zeit fuг Gesetzgebung und Rochtswissenschaft»; с 1815 г., вместе с Эйхгорном, он основывает «Zeitschrift fur geschichtliche Rechtswissenschaft», предназначенный проводить в жизнь идеи новой школы; в том же году появляется первый том его «Geschichte des Romischen Rechts im Mittelalter». В 1840 и 1841 г. изданы им первые пять томов «System des heutigen Romischen Rechts». В 1842 г. С. стал во главе выделенного из министерства юстиции особого министерства законодательства, программа деятельности которого, составленная С., была вполне одобрена только что вступившим на престол учеником С., прусским королем Фридрихом Вильгельмом IV. До 1848 г. С. поглощает политическая деятельность; лишь в 1847 г. появляется 6-й том «Системы». В 1850 г. он издает 5 томов «Vermischte Schriften», в 1851 – 52 гг. – два тома обязательственного права. В 1856 г. С. был назначен членом палаты господ и королевским синдиком, но до смерти уже не принимает участия ни в какой общественной деятельности. Всесторонней оценки деятельности С., как философа, политика и ученого, мы до сих пор не имеем, хотя о нем написано много трактатов. Успех его воззрений на процесс правообразования, положенных в основание учений исторической школы, объясняется не столько способом формулировки этих воззрений, сколько общественным настроением, подготовленным предшественниками С. (особенно Монтескье и Гуго), моментом, когда они были высказаны, и обстановкой, при которой появились. Консервативные и реакционные течения общественной мысли были в полной силе, когда Тибо хотел путем создания общего гражданского уложения сплотить политические силы для борьбы с «султанизмом» многих германских правительств того времени. Перенеся центр тяжести поставленного Тибо политического вопроса на почву отвлеченно философскую и краткою и неопределенною, в сущности, формулировкою своего учения не затронув страстей, С. вывел из затруднения многих ученых Германии, не склонных к политической борьбе и охотно перешедших к частным историческим исследованиям, вместо решения жгучих и щекотливых вопросов. Отсюда же и повсеместное покровительство учению С. со стороны правительств. В ответ на замечания, иногда резкие и сильные, С. не развивает подробно своих воззрений, наполняя свой журнал специальными статьями и работами. И до сих пор, поэтому, учете С. излагается кратко, стереотипными фразами, взятыми из его памфлета и передовой статьи в журнале, возбуждая неразрешенными трудами С. вопросы о связи личного и коллективного творчества в правообразовании, о роли законодательства и т. д. Свои специальные работы С. также не связывает с своей философией, давая сплошь и рядом фантастические, лишенные общих выводов, исследования. В «Истории римского права», вместо решения общего вопроса об отношении прав национального и римского, дается богатая фактическими подробностями история литературной обработки этого права, без сопоставления ее с развитием права в действительной жизни. Устранение от принципиальных споров и горячая отповедь Геннеру, заподозрившему политическую благонадежность С., показывает, что и сам С. придавал своему учению столько же политическое, сколько и научное значение. Противоречия в его воззрениях (особенно на роль законодательства в жизни) и их детальная невыработанность дают основание думать, что многие стороны учения С. не были ясны и ему самому, не интересуя его с принципиальной стороны. Политические убеждения С. были еще более неопределенны, чем его философское учение, хотя и нельзя согласиться безусловно с обычным представлением, что С. не принадлежал ни к какой партии. «Консервативно-монархическое настроение» делало его врагом многих идей, все сильнее и сильнее проникавших в жизнь и восторжествовавших в 1848 г. Крайнее недовольство его деятельностью в среде огромной части прусского общества и даже судебного сословия, не смотря на уважение к его ученому имени, было возбуждено, несомненно, боевым, иногда реакционным характером его законопроектов. Он не признавал ни равноправности национальностей, ни гражданского брака, сводил к minimum'y число поводов к разводу, отвергал институт присяжных, защищал смертную казнь и телесное наказание, стоял за введете кондуитных списков чиновников и т. д. Не подлежит, однако, сомнению, что С. не был врагом прогресса, но «умеренная постепенность» в его насаждены делала все его мероприятия, направленные в эту сторону, совершенно безжизненными, вопреки поставленной им же самим своему министерству задаче: вместо мертвой кодификации, содействовать развитию права путем живою законодательства. Основывая свой устав гражданского судопроизводства на начале устности, он не решается допустить гласность процесса. Противник конституции, он соглашается, в конце своего управления, на проект короля о созвании соединенного сейма. В самой подготовке проектов и их обсуждении С. является кабинетным ученым. Он предпочитает коллегиальную выработку и обсуждение проектов, веря в возможность соглашения партийных мнений на почве взаимных уступок и не сознавая, что искалеченные, в силу этих уступок, законодательные идеалы столь же дурно отражаются в жизни, как и радикальные мероприятия. Встречая постоянно возражения на свои проекты, С. постоянно их перерабатывает, замедляя их осуществление. Апологеты министерской деятельности С. удивляются тому, что этот государственный человек, «к ногам которого склонялся весь юридически мир, как только он брался за перо, позволял нескольким практикам перечеркивать свои проекты, как бы он был их ученик, а не учитель». Причина этого явления лежала в свойстве философско-политических воззрений С. Несмотря на решительное несогласие с коллегами, несмотря на недовольство короля медленностью его мероприятий и прямой обход м-ства законодательства при обсуждении новых законов, несмотря на новые течения, с которыми неизбежно приходилось считаться, С. остается и после революции министром и удаляется лишь в силу решимости короля подчиниться народному требованию «удалить министров, сеющих недоверие между королем и народом». Место его занял главный его противник, Борнеман. Сила С. – в его чисто научных работах, отличающихся необыкновенной ясностью изложения, богатством материалов и знаний, законченностью и полнотой частных выводов. Он с замечательным искусством разбирается в противоречиях римских источников и мелочных фактах и дает объединяющую их схему догматических воззрений, годных и для современной жизни. С. не опирается ни на какую определенную методологию, будучи чужд и крайностей априорной конструкции, и простой интерпретации источников, хотя он и видит силу римских юристов в «счете понятиями». Б понимании значения, которое имеют для догматики права жизненные цели, С. стоит неизмеримо выше своих исследователей, хотя многие из них превзошли его в искусстве конструирования. Перспективы изучения римского права, дающие возможность решать текущие юридические вопросы, не затрагивая связанных с ними политических страстей, определенность почвы изучения, в виде законченного круга источников, ясность и простота обобщений и систематики С. увлекли за ним массу юристов. Книга С. о владении и его «Система современного римского права» сделалась евангелием каждого романиста, в смысле определения задач изучения гражданского права, хотя огромное множество его частных выводов и толкований римских источников и пало под ударами позднейшей критики. Указанный качества трудов С. – гораздо более результата его таланта, чем положенных в их основание идей. Поэтому, попытки позднейших писателей извлечь из трудов С. и определенную философию, и определенную методологию привели только к массе противоречий, а затем и к падению «исторической школы права» в ее чистом виде, не умалив, однако, заслуг и славы ее основателя. Фигура С., как ученого, и до сих пор высоко поднимается над рядами его последователей.

Литература. «Savigny», биогр. Landsberg'a в «Allgemeine Deutsche Biographie» (XXX; там же перечень работ о С.); Rudorf, в «Zeitschr. fuer Rechtsgesch.» (1863); Stinzing, в «Preuss. Jahrb.» (IX); lhering, в «Gresainmelte Aufsatze» (I); Jacob Grimm, «Verm. Schriften»; Stolzel, «Brandenburg-Preussens Rechtsverwaltung und Rechtsverfassung» (II; здесь подробный обзор министерской деятельности С.); Новгородцев, «Историческая школа юристов» (М., 1896); Муромцев, «Образование права по учениям нем. юриспруденции» (М., 1886); русск. перевод «Обязат. права» С., Фукса и Мандро (М., 1876), где в предисловии подробная биография Савиньи.
В. Нечаев.