Полеты во сне и наяву

Эксцентрическая драма.

После Клоуна («Каштанка») и Лешего («Бирюк») Роман Балаян обращается к современности. Находит своего актера, идеально выразившего его представление о герое нашего времени. Судьба фильма, поначалу бурная и трудная, разрешилась — спустя шесть лет после его выхода — Государственной премией СССР. Невероятные — сейчас немыслимые — страсти кипели вокруг главного героя. Зрители разделились как минимум на два лагеря. Одни воспринимали фильм как личное оскорбление, другие — как личную победу, как правду о своем времени и о себе. Так или иначе, но споры вокруг главного героя вышли за рамки сугубо кинематографических проблем.

Узнавание героя было точным и неожиданным одновременно, но нельзя сказать, что произошло это вдруг и на пустом месте. Уже существовала «Утиная охота» А. Вампилова, но сходство вампиловского Зилова и балаяновского Макарова все же не отождествила этих героев. В. Мережко и Р. Балаян начинали там, где Вампилов поставил отточие. То, что переживали в русской провинции чеховские персонажи, и в 1970-е стало знаком беды. «Провинциальная» драматургия Вампилова явилась поворотной к новому художественному мышлению и, как в свое время чеховские пьесы, намного опередила сложившиеся сценические формы.

Разъединенность людей, выхолощенность чувств, испробованных ближних и дальних целей, недоверие к стершемуся девальвированному слову, закоснелость рутинного поведения побуждали современного человека отправляться на «утиную охоту» или в летать «во сне и наяву». Обрекали на изнурительные метания. Определенность позиции подвергалась в новых условиях сомнению не как эстетическая вольность, но как этическое право современного художника и его героя.

В этом смысле «Полеты» — фильм исторический.

Проблематика фильма Мережко и Балаяна восходит к чеховской традиции «массового гамлетизма», которая, став едва ли не общим местом, оставалась болезненно актуальной.

Время фильма — три дня из жизни Сергея Макарова, на один из которых приходится его сорокалетие. Но время фильма — при всей своей бытовой заземленности — еще и ирреально. Двойное время фильма — это двойное бытие взрослого мальчика, на переломе жизни. Герой Олега Янковского мучился не оттого, что никак не мог самоопределиться, сердился и иронизировал не оттого, что выпал в осадок, а потому, что все, некогда устойчивое и важное, превратилось в безутешное и ложное. Искусство семидесятников нащупывало именно эту болевую точку. Что же оставалось? Раскачивающиеся качели: есть — нет, в шутку — всерьез, участие — наблюдение. Конечно, легче всего было вписать этого неустроенного, а точнее, невстроенного, рвущего все связи и рвущегося на волю, но и там не находившего себе места, человека в романтическую традицию. Но в этом герое-индивидуалисте смущал не скрытый романтизм, а нечто, лежащее по ту сторону добра и зла.

Стремительное и одновременно неподвижное время фильма соотносилось в фильме Балаяна с тесным и пустынным городским пространством, засасывающим человека, как стоячая вода. Был — и нету.

Кульминация фильма — сорокалетие героя — большой эпилог, где сошлись почти все персонажи и где прозвучали все ранее варьируемые лейтмотивы, где Балаян бесстрашно процитировал Феллини и Вайду, расширил генеалогию своего героя, поколебал клише о «потерянном поколении». О тех последних, что будут первыми. О худших, кто на самом деле наилучшие, потому что лишний человек — не потерянный.

Балаян печалится о судьбе своего героя, но — по ходу — говорит и о своих кинематографических пристрастиях. Среди многих тем, разработанных в «Полетах.», — эта, быть может, одна из самых трогательных и интимных.

В эпилоге Балаян дает панораму микросюжетов и микроотношений персонажей.

И даже несостоявшаяся поездка к матери в начале фильма аукнется в его финале возвратом героя в материнское лоно. Режиссер закапывает его в стог сена, где он «в позе эмбриона» (как смертельно раненый Мачек из «Пепла и алмаза») рыдает в предчувствии своего возрождения. В сценарии герой Янковского погибал. Но Балаян, зарядив его витальной энергией отказа, оставил в живых. Хотя и на последнем дыхании.

В ролях: Олег Янковский, Людмила Гурченко, Олег Табаков, Людмила Иванова, Людмила Зорина, Елена Костина, Олег Меньшиков, Любовь Руднева, Александр Адабашьян, Никита Михалков, Елена Черняк, Алена Одинокова, Сергей Иванов, Н. Лагутенко, Галина Шигаева, В. Земсков.

Режиссер: Роман Балаян.

Автор сценария: Виктор Мережко.

Оператор: Вилен Калюта.

Художник-постановщик: Виталий Волынский.

Композитор: Вадим Храпачев.

Звукорежиссер: Людмила Любенская.

Монтаж: Елена Лукашенко.

Государственная премия СССР (1987).