Импрессионизм и импрессинисты

Импрессионизм и Импрессионисты. – Этим именем называется новейшее направление в живописи, следуя которому художники изображают картиною исключительно впечатление от виденного ими в природе явления. Собственно говоря, это во множестве случаев должно быть и было задачей всякого художника, но название импрессионистов присвоено лишь особой группе их, как бы исключительно занимающихся передачей впечатлений и притом, как на деле оказывается, часто таких, которые можно назвать чисто оптическими. Название И. пошло в ход с 1860 г., когда некоторые французские художники стали подчеркивать слово impression (впечатление) в названиях своих картин (Impression d'un chat qui se promene, impression de mun pot an feu); родоначальником же этого движения в живописи считают Эдуарда Мане (Manet, 1832 – 83), талантливого художника, который после тщательного изучения прежних мастеров, найдя, что только немногие из них изображали людей, как они бывают освещены на открытом воздухе, и что другие – в сценах, происходивших при атмосферном освещении, изображали фигуры людей, как они представляются при комнатном освещении. Мане стал писать фигуры часто совсем без теней, в тонах дневного рассеянного света. Его картины имели иногда странное содержание: напр., женщина нагая, а другая – в рубашке и элегантно одетые мужчины в пейзаже; фигуры ему были нужны для колоритного опыта; такое же значение имела его «Олимпия». Однако, Мане написал позднее несколько картин, имевших именно достоинство натурального освещения (plain-air) и притом с весьма гармоническими тонами, не имевшими ничего условного, подобного коричневым тонам множества прежних художников. Его колоритная гармония не походила на гармонию прежних мастеров, и в этом отношении он был полезным новатором. Замечательно, что началом известности Мане обязан другому новатору – Эмилю Зола, написавшему об нем красноречивые страницы («Mes baines», 1878). Полную характерность имеют те его произведения, которые написаны им после 1870 г. Он писал отдельные фигуры и целые сцены из парижской элегантной жизни. Главной заслугой Мане было открытое им новое разнообразие и богатство тонов, хотя нельзя не сказать, что у Гальса, Веласкеса и даже у итальянских фресковых живописцев XV ст. замечались такие же стремления. До нашего времени дошло от них даже правило: художник во время работы должен сидеть в закрытом дворе с крышею, а его модель должна находиться вне этого помещения, под открытым небом. Многие из современников Мане продолжали его дело, образовалась целая школа импрессионистов, и успехи многих из них имели влияние на живопись вне пределов Франции (напр. в Бельгии). Но если некоторые из них держались в пределах благоразумия, то другие до того отдались стремлению выражать первые непосредственные и, так сказать, неосмысленные впечатления от цветов и форм, что их произведения стали получать характер странности и расстроенного воображены. Желание не походить на прежних художников довело мало по малу до оригинальности в концепции, которая часто граничить с бессмыслицей. Так, одна из картин Дега (Degas), современника Мане, написанная на часто повторяемую им тему сцен из балета, имеет характер моментальной фотографии, в которую вошли две целые фигуры балерин в странных позах, и то голова одной обрезана рамой, и множество пар ног, владетельницы которых большею частью невидны. Ренуар писал человеческие фигуры, выражая влияние на тона тела всех рефлексов, какие встречались до тех пор лишь в пейзажной живописи. Но он имел и внутренние достоинства, умея выражать переходящие выражения лиц, что требует особой психической, а не одной красочной наблюдательности. Некоторые захотели распространить новое течение и на пейзаж, который уже и ранее их, в тридцатых годах, вышел во Франции на настоящую дорогу, освободившись от прежней классической вычурности. Вдобавок игра света и plain air давно уже составляли непременную принадлежность изображений природы в живописи; достаточно указать на Кюйпа, из старых голландцев, на Клода Лоррена из французов, и на более близкого к нашему времени англичанина Тернера (Turner). Если два последних отличаются сочинительством, так мало терпимым в наше время, то и в отношении верности и изящной простоты форм давно уже живопись пейзажа делает свое дело. Наконец и цельность впечатления, достигаемая, между прочим, упрощением состава картин, давно уже далась истинным талантам. Влияние же света и воздуха на формы и тона предметов составляло и до импрессионистов одно из основных требований, предъявленных к картине-пейзажу. Импрессионисты лишь усилили требования простоты и единства картины, откидывая всякие подробности форм и оставляя, можно сказать, в некоторых случаях, одни краски или топа. Пока исполнение этого требования не превосходило известных пределов, размеры которых конечно не легко установить, получались иногда, при талантливости художника, замечательные результаты и в пейзажной живописи. В других случаях вместо станковой живописи получалась декоративная; картина получала смысл, будучи рассматриваема лишь с такого большого расстояния, при котором в размеры холста получались оптически малыми. Иногда это выкупалось богатством тонов, открывавшихся с расстояния, но чаще – ничем таким, что уже не было достигаемо и прежде обыкновенными средствами. Многие импрессионисты задавались чрезвычайно странными задачами: воспроизвести впечатление от мгновенного взгляда на пейзаж, при особенной игре света, в момент, когда формы еще не поняты, и только еще начинается процесс усвоены мозгом того, что видит глаз. Такое впечатление иногда подобно тому, какое ощущает только что проснувшийся человек, видящий свет цвета, но не успевший еще сообразить, где он и что перед ним находится (словесное описание одного импрессионистского пейзажа, сделанное Крамским). Эти моменты психологически интересны, но живописи с ними нечего делать. В выгодном еще случае художник обращается весь в зрение, при малой соответственной мозговой работе. Пейзажист Клод Моне (Monet) написал серию в 15 картин, изображающих одно и тоже – копны хлеба на хлебном поле в разные времена года и разные часы дня. Как ряд этюдов – это полезно для художников, но как окончательная цель работ подобные серии не заслуживают подражания. Цель этого художника (Моне) – показать наибольшее количество световых эффектов и только световых. Он много путешествовал, много видел различных местностей, но везде искал одного в того же; он скорее похож на одностороннего ученого наблюдателя тонов, но ни его воображение, ни воображение зрителя не затронуты. От этой односторонности до нелепости, конечно, далеко, но многие импрессионисты в своих всегдашних поисках за новым оканчивали нелепостями. Отсюда народился и символизм, также новое направление в современной живописи. Аллегория показалась уже недостаточной, слишком легкой для понимания; в символизме уже почти ничего не понятно без длинного объяснения, которое необходимо выслушать или прочитать, чтобы понять цель живописца. Многие из этих произведений, по-видимому, исключают даже всякую предварительную художественную подготовку. Итак И., народившийся из желания расширить техническую сторону живописи, блестяще напомнивший забываемое или забытое правило о способе изображения предметов природы, принес свою долю пользы, но как направление он перешел все крайности, и содержание его исчерпано. По свидетельству нашего известного художника Репина, «импрессионисты заметно вырождаются, устарели, уменьшились в числе. Сделав свое дело, – освежив искусство от рутинного, академического направления, с его тяжелым, коричневым колоритом в условными композициями, они сама впали в рутину лиловых, голубых и оранжевых рефлексов. Свежесть непосредственных впечатлений сошла у них на эксцентричность положений, на кричащие эффекты».
Первое впечатление не всегда есть лучшее или надежнейшее. Когда странность будет различаема от оригинальности, тогда большая часть произведений И. должна потерять свою цену или самое большое – будет отнесена к курьезам.
Ф. Петрушевский.