Дионисий (живописец)

Несмотря на то, что Дионисий был почитаем современниками как «пресловущий паче всех» художник, сведения о нем в летописях крайне скудны. Будучи светским лицом, Дионисий, вероятно, работал в большой артели вместе со своими сыновьями Феодосием, Владимиром и Андреем. В актах Симонова монастыря содержатся сведения о том, что Дионисий с сыновьями носили звания детей боярских, то есть находились на какой-либо государственной службе.

К ранним работам художника относится роспись собора Рождества Богородицы Боровского Пафнутьева монастыря (между 1467-77), в которой принимал участие также монах московского Симонова монастыря Митрофан. Эти росписи не сохранились. Несколько позднее был написан «Деисус» для построенного в 1481 собора Спасо-Каменного монастыря, и в том же году по заказу архиепископа Ростовского Вассиана Рыло были написаны иконы Деисусного, праздничного и пророческого чинов для Успенского собора Московского Кремля, причем в летописи Дионисий упоминается уже как почитаемый мастер, т. к. его имя стоит на первом месте (Львовская летопись 1481 года). Дионисию с учениками принадлежит также роспись алтарной преграды и Похвальского придела Успенского Собора. Около 1483 была расписана Спасская церковь в Чигассах в Москве (сгорела в 1547), около 1488 — церковь Успения Иосифо-Волоцкого монастыря. Расцвет деятельности художника падает на 1460-1490-е гг. и завершается росписью Собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря (1502-03) и созданием икон для Богоявленской церкви Иосифо-Волоцкого монастыря (1504). К этим работам относятся последние упоминания Дионисия в летописях, причем роспись Ферапонтова монастыря в основной своей части была выполнена уже не столько самим Дионисием, сколько его учениками и помощниками.

Первое дошедшее до нас станковое произведение Дионисия — миниатюры Евангелия нач. 1470-х гг. из Научной библиотеки Московского Университета. Из сохранившихся икон самой ранней является икона Богоматери Одигитрии 1482 (Третьяковская галерея) из Вознесенского монастыря в Москве, написанная на более древней византийской основе, первоначальный красочный слой которой пострадал во время пожара в Московском Кремле.

Атрибуция произведений Дионисия представляет для исследователей наибольшую сложность. Известно, что мастерская художника отличалась большой продуктивностью: только в одной описи Иосифо-Волоцкого монастыря 1545 упоминается девяносто икон письма Дионисия, а также работы его сыновей. Многие произведения из числа упоминаемых в источниках не сохранились. Еще одно затруднение в выделении собственноручных работ Дионисия представляет тот факт, что некоторые произведения (например, житийные иконы) писались сообща. В наибольшей степени это относится к фрескам, над которыми работала, как правило, целая артель. В такой ситуации, когда единственно возможным остается критерий качества, который, однако, не самодостаточен, целесообразнее говорить не столько о собственно Дионисиевских произведениях, сколько о работах его мастерской или даже его круга, за исключением отдельных памятников, о которых источники упоминают, как о работах самого мастера.

Таким образом, кроме упомянутой иконы Одигитрии 1482, написанной самим Дионисием, мастерской Дионисия принадлежит ряд других станковых произведений: икона «Успения» из Дмитрова (Музей древнерусского искусства им. Андрея Рублева), «Распятие» (Третьяковская галерея), «Спас в силах» (Третьяковская галерея) и «Уверение Фомы» (Русский музей) из иконостаса Павлова Обнорского монастыря. Одновременно с росписью Ферапонтова монастыря (из которой кисти самого Дионисия несомненно принадлежит лишь западный портал) был выполнен и иконостас, от которого до нас дошли иконы местного ряда («Богоматерь Одигитрия», «Сошествие во ад» (Русский музей), Деисусного и пророческого чинов. По мнению некоторых исследователей, в создании Деисусного чина принимал участие сам Дионисий, о чем говорят некоторые стилистические особенности этих икон. Также к кругу Дионисия относится близкая по стилю ферапонтовским росписям икона «О Тебе радуется» (Третьяковская галерея). Последователям Дионисия принадлежат также иконы «Покрова» из Суздаля (Суздальский музей), «Шестоднев» (Третьяковская галерея) и др.

В последней трети 15 в. в Москве получают распространение житийные иконы. Этот жанр давал возможность усилить наглядность и поучительность образа, что было немаловажно в период борьбы с иконоборческими ересями. В 1480-х гг. в мастерской Дионисия одновременно с иконостасом были написаны житийные иконы митрополитов Петра и Алексия для Успенского Собора Московского Кремля (Музеи Московского Кремля, Третьяковская галерея). Знамениты также иконы преподобных — основателей северных монастырей — Кирилла Белозерского, Дмитрия Прилуцкого. Возникновение житийных циклов обусловлено возросшим почитанием московских святителей, а также усилением роли монастырей в 14-15 вв. Именно Дионисию и его последователям принадлежит заслуга создания целой галереи житийных портретов русских святых, хотя сам жанр житийной иконы был известен на Руси с древнейших времен.

В целом, работая, как и Рублев, в русле византийской живописной традиции, Дионисий привнес в русскую живопись нечто принципиально отличное от его великих предшественников. Путем отказа от столь характерных для Византии античных реминисценций, Дионисий изменяет саму структуру художественного образа. Идеализация образа достигает степени предельной отрешенности, стремящейся к как можно большей дематериализации. Пространство трактуется условно, лишь легчайшим намеком. Рисунок становится скупым, но достигает предельной отточенности и легкости, большое значение придается ритму. Впечатление возвышенной отрешенности образов усиливается особой трактовкой цвета и света. Колористическая гамма сильно высветляется, основную роль играют крупные цветовые пятна, повышается роль силуэта. Особенной чертой творчества Дионисия является светоносность образов, что обусловлено отчасти обильным применением белого цвета, который как бы высветляет находящиеся рядом цвета. Дионисий избегает резких контрастов, предпочитая приглушенную гамму, цвет берется как будто не в полную силу. Эффект светоносности усиливают легкие, не нарушающие идеальной формы высветления. Эта живопись полностью лишена драматизма. Любое действие представлено, как вневременное, преображенное Божественным светом. Истоки такого искусства, безусловно, находятся в идеях византийского исихазма 14 в., воспринятого на Руси и получившего свое выражение как в трудах древнерусских подвижников 14-15 вв. (например, современника Дионисия — преподобного Нила Сорского), так и в творчестве Андрея Рублева, и традиции которого наследовал Дионисий, по-своему раскрывший учение исихастов о божественном свете в своих образах.

Как наиболее хорошо сохранившиеся, фрески Рождественского собора Ферапонтова монастыря дают возможность увидеть раскрытие этих приемов в наибольшей степени. Роспись представляет собой довольно редко встречающийся в настенной живописи цикл Акафиста Богоматери. В композиции сцен мастер стремится достигнуть гармонии путем соотнесенности силуэтов легких и стройных, как бы парящих, фигур и архитектурных кулис или пейзажа. Мелкие черты ликов — дань утонченности «поствизантийского» искусства второй половины 15 в. Отрешенностью образов обусловлена, порою, потеря индивидуализации в ликах. Повторяемость художественных приемов неизбежно приводит к типизации образов. В очертаниях фигур проскальзывает едва заметное тяготение к манерности, которая, однако, в целом все же чужда искусству Дионисия. Эти черты свидетельствуют о надвигающемся упадке, который последует в скором времени после Дионисия, когда красота формы начнет преобладать над внутренней выразительностью.

Вышеописанные стилистические особенности характерны в большей или меньшей степени для всех произведений дионисиевской школы, проявляясь, то более ярко в таких памятниках, как росписи Ферапонтова или иконы митрополитов Петра и Алексия, то менее отчетливо — в некоторых работах последователей Дионисия. Начало 16 в., когда была завершена деятельность Дионисия и его учеников, явилось рубежом, после которого дальнейшее развитие русского искусства шло по пути нарастающей многословности и перегруженности образов, что способствовало в ряде случаев потере глубины внутреннего содержания.

Автор: С. Свердлова