Камерный театр

Для Таирова создание экспериментального театра, провозглашавшего яркую театральность, было закономерным шагом. Покинув Свободный театр К. А. Марджанова из-за неудовлетворенности современным состоянием театра, Таиров решив создать свой, не похожий на другие, театр. Он нашел дом братьев Паршиных на Тверском бульваре в Москве и уговорил их переделать его для театра. Позднее Таиров писал, что создание Камерного театра было похоже на волшебную сказку из «Тысячи и одной ночи».

Театр открылся 25 декабря 1917 премьерой «Сакунталы» Калидасы, показав зрителю абсолютно эстетскую, малоизвестную пьесу индийского драматурга.

Этот первый спектакль, как и многие другие, Таиров построил так, что в центр выдвигалась героиня, которую сыграла его будущая жена А. Г. Коонен. Ее актерское дарование и потенциал во многом определили репертуар Камерного театра.

В предреволюционный период были поставлены «Фамира-Кифаред» И. Ф. Анненского (1916), «Саломея» О. Уайльда (1917), «Король Арлекин» Р. Лотара (1917), «Ящик с игрушками» К. Дебюсси (1917) и др. Особенно заметным стал спектакль «Фамира-Кифаред», в котором Таиров наиболее законченно реализовал свои эстетические принципы в области сценического оформления и актерской игры.

В Камерном театре не звучали современные темы, он уводил зрителя в далекое прошлое или вымышленную реальность. Неслучайно было и увлечение пантомимой, в которой наиболее чисто звучала театральная форма, не отягощенная содержанием и «серыми буднями».

В начале 1917 из-за финансовых проблем и конфликта с братьями Паршиными Камерный театр был закрыт, но не распался и в новом сезоне открылся в другом здании. Лишь после 1917 театр вновь вернулся на Тверской бульвар.

Однако Камерному театру «шершавый язык плаката» оказался чужд. Идеи «Театрального Октября», выдвинутые Вс. Э. Мейерхольдом после пролетарской революции, не были восприняты Таировым. Камерный театр входил в то большинство старых театров, которые не желали рвать со своим дооктябрьским творческим наследием.

В самые тяжелые годы Гражданской войны Таиров поставил мелодраму Э. Скриба и Г. Легуве «Адриенна Лекуврер» (1919) и феерическую комедию «Принцесса Брамбилла» по Э.-Т. А. Гофману (1920), в которых с блеском проявилось его возросшее мастерство.

В 1922 Таиров, завершая линию художественных поисков в области формы, осуществил великолепную постановку «Федры» Ж. Расина. Он ставит «Федру» так, как не ставил ее никто, приблизив к канонам древнегреческой трагедии в духе Еврипида.

Другой спектакль Таирова — «Жирофле-Жирофля» Ш. Лекока (1922) — стал одним из самых любимых в Москве спектаклей. Его задор и свежесть отвечали настроению публики, которая устала от тягот войны.

В 1923 Камерный театр отправился на гастроли во Францию и Германию. Заграничные гастроли, рассчитанные на пять недель, вылились в семимесячное турне, причиной которого явился грандиозный успех. Спектакли театра, особенно «Федра», раскололи театральный мир Парижа, а в Германии создали Таирову славу лидера театральной революции. Правда, гастрольный фурор никак не отразился на финансовой стороне дела — театр по возвращении в Москву оказался банкротом. Финансовый кризис усугубился кризисом творческим.

В декабре 1923 состоялась премьера таировского спектакля «Человек, который был четвергом» по Г. К. Честертону. Надежды, которые возлагал режиссер на эту постановку, не оправдались: спектакль, пронизанный урбанистическим духом эпохи и созданный по новейшей конструктивистской моде, так и не стал событием. Другие постановки 1920-х гг. («Гроза» А. Н. Островского, 1924, и «Кукироль» П. Г. Антокольского, 1925), также не вывели театр из кризиса.

В декабре 1924 с размахом праздновалось десятилетие театра. Таирову и Коонен были присвоены почетные звания заслуженных артистов. Но свой юбилей Камерный встречал не в лучшей форме. Необходимо было менять художественные ориентиры театра в направлении сближения с современностью. На смену эстетским концепциям имажинистского и конструктивистского спектакля в Камерном театре сформировалась концепция «структурного реализма», воплощенная в трилогии пьес Ю. О'Нила: «Косматая обезьяна» (1926), «Любовь под вязами» (1927), «Негр» (1929). Таиров был первым режиссером, сумевшим оценить «умение писателя проникать в темные глубины подсознания современных людей». До сих пор таировские постановки считаются лучшим воплощением пьес О'Нила в России.

К концу 1920-х гг. Камерный театр становится одним из лидеров не только русского, но и мирового театра. На выставке в Париже в 1925 театр завоевал Большой приз, макеты театра заслужили высокую оценку на международных театральных выставках в Нью-Йорке (1926), Милане (1927) и Магдебурге (1927). В 1925 в Кельнском университете был установлен бюст Таирова как признание его вклада в развитие театра.

Несмотря на то что Коонен была несомненным премьером Камерного театра, он все-таки не был театром одной, пусть и гениальной актрисы. В разные годы на его сцену выходили такие мастера, как: И. Аркадин, П. П. Гайдебуров, М. И. Жаров, В. В. Кенигсон, Л. Лукьянова, Е. Уварова, Л. Фенин, Б. Фердинандов, Н. Церетели, С. Ценин, Н. Чаплыгина, В. Шершеневич, К. Эггерт. Незабываемыми останутся образы Тезея в исполнении Эггерта («Федра»), Ипполита и Ибена — Церетели («Федра», «Любовь под вязами»), кочегара Янки — Ценина («Косматая обезьяна»), Алексея — Жарова («Оптимистическая трагедия»).

Успех театра был во многом связан с привлечением талантливых художников для создания декораций: С. Ю. Судейкина, В. А. Симова, Г. Б. Якулова, Б. А. Фердинандова, А. А. Экстер, А. А. Веснина, братьев Стенбергов, В. Ф. Рындина и др. Каждое имя знаменовало собой шаг в неизведанное, но Таиров смело шел на эксперименты.

В конце 1920-х гг. политика официальных властей в отношении искусства начала меняться, это проявилось в ужесточении административного воздействия на театры. К десятилетнему юбилею революции в театре должны были показать «Заговор равных» М. Левидова о событиях Великой французской революции. Однако спектакль был запрещен к показу по постановлению Политбюро.

Сразу после премьер были запрещены «Багровый остров» М. А. Булгакова (1928), «Наталья Тарпова» (1929). Тем не менее в 1930-е гг. театр продолжал активную работу. Лучшие спектакли этого периода: «Опера нищих» («Трехгрошевая опера») Б. Брехта — К. Вейля (1930), «Оптимистическая трагедия» Вс. Вишневского (1933), «Египетские ночи» Пушкина—Шекспира (1935), «Модам Бовари» по Г. Флоберу (1940).

В конце 1930-х гг. театр снова «не угодил» постановкой комической оперы А. П. Бородина «Богатыри» по либретто Д. Бедного (1936). Официальной критикой спектакль был назван глумлением над русской историей и снят.

После войны театр оказался в очень сложном положении, коллективу с такой эстетической программой, ориентацией на западных драматургов, крайне сложно было выжить в условиях кампании «борьбы с космополитизмом». Многие замыслы так и не удалось реализовать: в 1948 был снят после генеральной репетиции «Веер леди Уиндмиер» О. Уайльда. Снизился художественный уровень спектаклей, посещаемость упала. Последним по-настоящему таировским спектаклем стал «Старик» М. Горького (1946).

В мае 1949 вышло постановление Комитета по делам искусств об отсутствии связи Камерного театра с современностью, и театр был расформирован (вместо него, в том же здании открылся Драматический театр им. А. С. Пушкина). Таиров был отстранен от занимаемой должности главного режиссера, что в значительной степени способствовало его трагической гибели в психиатрической больнице весной 1950.

Камерный театр стал одним из самых ярких экспериментаторских проектов, оказавших значительное влияние на развитие русского и мирового театра. Спустя годы после его закрытия были написаны десятки статей и книг, посвященных Таирову и его театру. Запоздалое прозрение вылилось в объективную оценку вклада Камерного театра в сценическое искусство.

Автор: В.А. Хохлов